"Тонино Бенаквиста. Кто-то другой " - читать интересную книгу автора

высококвалифицированного специалиста. Обратился в дирекцию музеев Франции и
получил предложение от музея Орсэ. Так все и началось. Новенькая студия,
которую Блен делил с реставратором, прекрасный вид на Париж и специализация
на старых фотографиях. Надар, Ле Грей, Этгет и некоторые другие обязаны ему
сегодня своим вечным покоем между двумя листами плексигласа. Некоторые из
его коллег относились к материалу - лаку, бумаге, золотой фольге, и прежде
всего к дереву, как к живым существам. Эксперты, влюбленные в дерево, делали
стойку на обыкновенную кленовую болванку. И со временем Тьери осознал, что
не принадлежит этому племени. Его первым воспоминанием о дереве была дикого
вида сабля, кое-как смастеренная совершенно безруким отцом из двух плохо
пригнанных брусков, от которой у Тьери все руки были в занозах. Работая в
музее, он выполнял свою работу тщательно, но без малейшей изобретательности.
Уволиться он решил внезапно, чтобы ухватиться за другое, не более священное,
но более живое искусство. Тьери снял помещение бакалейной лавки на тихой
улочке в четырнадцатом округе, сделал из него багетную мастерскую, установил
бумагорезальную машину, полку для багетов, резкий неоновый свет и несколько
рам в витрине. Он развесил рекламу, надеясь в основном на благожелательность
окрестных лавочников, и широко открыл двери своей "Синей рамы" - счастливый
ремесленник, опьяненный своей вновь обретенной свободой и обласканный теми,
кто считал его профессию благородной и верил в искренность его призвания.
И тут-то они пошли косяком.
Владельцы ресторанов со своими акварелями, мальчишки со своими
сложенными вчетверо постерами, любители кино со своими афишами в клочках
скотча, просвещенные любители со своими ню, претенциозные любители со своими
гиперреалистичными ню и несколько коллекционеров с траченными ржавчиной
гравюрами, откопанными на блошином рынке в Сен-Уене. Потом пошли и сами
художники, "чистые абстракционисты", которые перешли на масло, но слишком
усердствовали с высушивающими веществами, любители буколических сюжетов со
своими пастелями про детский сад, лауреаты разных конкурсов, среди которых
"Золотая палитра" четырнадцатого округа, и - венец всему - мадам Комб
принесла ему автопортреты углем. Блену не на что было жаловаться - заказов
было не так много, чтобы перетрудиться, но достаточно, чтобы заработать на
жизнь.
Через восемь лет ему не доставляло уже никакого удовольствия заниматься
своим делом. Во имя чего? Красоты? Искусства? После Лувра и музея Орсэ слово
"искусство", звучавшее в его мастерской, приобрело совсем другой оттенок,
Одной из первых его клиенток была дамочка с двенадцатью картинами Климта.
- Двенадцать картин Климта? Гюстава Климта? Вы уверены?
- Да, двенадцать рисунков,
- Оригиналы?
- Не знаю.
- Ну, они подписаны? Это произведения на бумаге?
- Да нет, это календарь.
Немного пообвыкшись, он наловчился переводить. "Картина Гогена"
означало чаще всего афишу выставки, а вот фраза "У меня есть оригинал..."
предвещала обычно неприятные четверть часа.
- У меня есть оригинал Бурелье, морской пейзаж.
- Кого?
- Ромена Бурелье! Это лучший период Бурелье. Я даже не знала, что у
моего деда была его картина, представьте себе, Бурелье, и в прекрасном