"Тонино Бенаквиста. Все для эго" - читать интересную книгу автора

произнести пару заученных слов перед камерой, как мы с тобой, если бы нас
попросили. Умеет стрелять из пистолета? Я тоже, и делал; это не далее как
сегодня вечером. Он хоть раз рисковал жизнью ради других? Нет? А я вот
рисковал.
Бернар смотрел на меня с легким удивлением, пока не затрещал телетайп.
Я видел, как он побледнел и бросился к микрофону, чтобы оборвать Мингуса.
Хотя Бернар читал, создавалось впечатление, что он мучительно подыскивает
слова.
"Франс-пресс сообщает, что группа вооруженных людей ворвалась в
дискотеку "Уайатт". Речь идет, цитирую, о членах клуба, собирающихся в тире
на улице Гренелль. Телохранители Харрисона Форда, уже подогретые стычкой с
демонстрантами, открыли огонь, чтобы защитить актера. Харрисон Форд объявил
себя жертвой преследований со стороны журналиста, готового на все, чтобы
получить незапланированное интервью. Похоже, что после объяснений между
противоборствующими сторонами соглашение достигнуто. Посетители клуба,
телохранители, демонстранты, члены клуба-тира направляются сейчас к месту,
где находится радиостанция... 99.1... чтобы..."
Ужасающая пустота - и в эфире, и в голове. Я представил себе Бержерона,
прилипшего к приемнику, и попытался задержаться на этом образе как можно
дольше, только чтобы не думать об остальном. Бернар, в состоянии близком к
моему, собрал остатки энергии и дочитал:
"Франс-пресс уточняет, что, согласно телеграмме, полученной из
Сан-Лоренцо, Хосе Фаменнес будет казнен завтра утром".
В эту секунду до нас донесся гул толпы, сначала легкий шум, потом он
начал нарастать, превратившись в зловещий рокот. Когда лестница задрожала,
Бернар проявил небывалую расторопность, чтобы закрыть бронированную дверь
студии. Задержит их минут на пять. Я выскочил на черную лестницу, попал в
пустой дворик, оттуда на соседнюю улицу. Вдалеке я увидел, как толпа во
главе с Батистом исчезает в здании. Человек рядом с ним бранился
по-английски, вызывая в памяти незабываемые сцены из "Звездных войн". Больше
часа я бегал по улицам, не зная, куда податься. От моей квартиры наверняка
остались одни руины, мой друзья получили приказ стрелять на поражение, и я
представил себе, как весь Париж бросился на поиски одного-единственного
человека. До трех утра я бродил по улицам, весь в слезах, шарахаясь от
каждого куста. Мне хотелось схорониться в четырех стенах, пока не кончится
охота. В забытом богом углу я нашел убогий, уродливый отель.

Я сижу на грязной кровати. В полной тишине я созерцаю клочья обоев и
разрисованный потолок. Я умылся, в раковине вокруг заплесневевшей пробки
возятся тараканы. Вдруг за дверью слышится шум, это они, они меня нашли,
пришли по мою душу, я всегда это знал, я готов. Страх снова скрутил мне
внутренности, я всхлипываю совсем по-детски, но быстро беру себя в руки, мне
стыдно за свой страх. Однако шум негромкий. Странный звук, похожий на
приглушенные удары. Он медленно затихает. Я глубоко вздыхаю и пытаюсь
успокоиться. Ложусь на кровать. Перед закрытыми глазами, сменяя друг друга,
проносятся разные картинки. Я где-то далеко, в незнакомой стране, там, где
жара и бедность подчиняют себе улицы и людей.
Я вижу.
Я вижу человека. Серые скулы, покорный взгляд, сидит на земле рядом с
щербатым унитазом, колени прижаты к груди. Его жесты слишком медленны. Он