"Тонино Бенаквиста. Три красных квадрата на черном фоне" - читать интересную книгу автора

надвигаться на меня в тот самый момент, когда я окончательно потерял
сознание.

2

Жарко.
В горле пересохло. Вот здесь. Приподняв подбородок, я мог бы, наверное,
выпростать его из-под простыни. Чтобы дать шее чуть-чуть подышать. Правда,
это не единственное, что мне мешает. Попытавшись открыть глаза, я понял, что
слушается меня лишь один, и то не полностью - открывается узкая щелочка.
Второй просто отказывается разлепляться. И потом эта колючая граница чего-то
вокруг лба, какая-то раздражающая полоса, липнущая к потной коже. Я мотаю
головой направо и налево, но все напрасно - мне ее не сдвинуть.
Только что я попытался раскрыть рот, но не стал сильно настаивать на
этом. Так просто мне губ не разжать. Теперь все ясно: на носу у меня, вот
тут, точно, - повязка от уха до уха и от верхней губы до открытого глаза.
Там я ничего не чувствую.
Где-то снаружи слышится шум. Какое-то шевеление. Я бы тоже хотел
пошевельнуться. Если чуть-чуть упереться затылком, я смог бы взглянуть на
все остальное.
Легко сказать... В жизни не видел, чтобы постель заправляли так плотно.
Чтобы вылезти из нее хоть на минутку, я прибегаю к левитации, так, самую
малость, приподнимаюсь, выскальзываю.
парю и разглядываю себя, прикидывая, на что же это похоже.
Произведение искусства... Забавно предстать вдруг самому себе в виде
кубистского портрета. Лицо сразу в фас и в профиль, с висячим глазом и
щекой, раскрашенной полосами теплых тонов. Да, никогда не думал, что однажды
узнаю на собственной шкуре, что может чувствовать портрет Пикассо. А изнанка
картины и вовсе гадость.

Я, должно быть, долго спал и видел сны. Закрывая глаз, я вижу
последнее, что мне снилось. Трибуна, а на ней люди, люди, и все стоят. В
горле у меня слишком пересохло, мне больше не уснуть. Они встали все
одновременно. И судья тоже - чтобы убедиться, что белый шар коснулся
красного. Это правда - если как следует не приглядеться, нельзя быть
уверенным, что очко было. Но я-то знаю, что было. Я сыграл вдоль борта,
ударив ровно столько, чтобы шар чуть-чуть повернул в углу. В общем, самую
малость, только подтолкнул. Я с трудом отдираю язык от неба, он требует
влаги. Впервые в жизни меня мучит жажда. Невероятно. В академии я не
позволяю себе ни глотка пива, боюсь, что это повредит зрению, пусть даже
немного.

Что-то прохладное касается моего лба. Рука, вот ее уже нет. Я
приподнимаю голову, стараясь открыть глаз как можно шире.
Женщина.
Полоска женщины. Ее губы двигаются.
- ...утром! Только не... тихоньку...
Я почти ничего не слышу. Правое ухо у меня закрыто повязкой, а сестра
говорит не с той стороны. И притом негромко. Но я ее так не отпущу.
- Пить... Пииииить!..