"Тонино Бенаквиста. Мясорубка для маленьких девочек" - читать интересную книгу автора

ней воплощены все мои мечты... В те времена мне даже казалось, что она меня
переживет и станет моим вечным завещанием. Но не выгорело, это я ее пережил.
Да что там...
И я поднялся на ноги.
- Для этого мне понадобится чуть больше света. Я оставил в лампе
капельку керосина для торжественных случаев, типа рождественского ужина. Но
сегодня тоже большой праздник, верно?
Я догадался, что парни ухмыльнулись под своими масками. Не подозревая
ничего худого, они следили, как я неуверенно лавирую по комнате, натыкаясь
на все, что попадалось по пути; вот раздался звон разбитого стекла, потом
скрип стола, потом глухой шорох падения большой ивовой корзины. Заржав, они
обозвали меня "старым пердуном". Наконец я ощупью нашел полку и снял с нее
лампу и спички.
- Все в порядке, ребята. Жаль только, ноги меня не слушаются и глаза
совсем сдали. Грустная штука старость.
Вспыхнул свет, и они наконец увидели меня. И ясно увидели всю мою
берлогу. Я прикусил губу в ожидании первого крика.
И он раздался - крик ужаса, от которого у меня прямо в ушах зазвенело.
Остальные сразу поняли, почему вопил их дружок, и так же дико заорали при
виде Мистигри, Султана и Кики, выбравшихся из своего разбитого аквариума. В
следующий миг Султан уже обвился вокруг ноги одного из парней, другие в
панике бросились во все стороны, а я забился в угол, чтобы не угодить под
пули, но не упустил ни одной подробности происходящего. Я смотрел, как три
мои рогатые гадюки, вспугнутые грохотом выстрелов и яростью людей, вонзают
зубы направо и налево, в их щиколотки и ляжки. А Медор, мой восьмиметровый
королевский питон, свесившись с потолочной балки, стальным кольцом стиснул
одного несчастного, чья грудная клетка затрещала еще раньше, чем я
предполагал. И я его хорошо понимаю, моего Медора: последнюю козу он
проглотил еще в прошлом году, я одолжил ее у одного грубияна фермера,
обжулившего меня на литре молока.
Одному из парней удалось вырваться, и он кинулся бежать в ланды, вопя
как безумный; я быстренько водворил на место своих питомцев, пока они не
взялись за последнего уцелевшего, который лежал возле комода в глубоком
обмороке. Пришлось влепить ему несколько затрещин, чтобы привести в чувство.
К счастью, это как раз оказался нужный.
- Ну как, очухался? Теперь нас здесь только двое, ты да я. Заметь, я
очень доволен: мне так долго не удавалось договорить до конца все, что
накипело. Мои рогатые подружки заперты, а питон уже начал переваривать
твоего приятеля и, значит, оставит нас в покое на ближайшие шесть месяцев.
Знаешь, воспоминания - упрямая штука, так и просятся наружу, и иногда на них
кое-кто клюет. Я не все их распродал, как и свою книжку. Так зачем она тебе
понадобилась?
- Я не хочу об этом говорить... Можете пытать меня хоть до завтра, я
буду молчать как рыба.
- Ну тогда... Тогда дело грозит затянуться. Потому что терпения у меня
вагон и маленькая тележка, так-то, дружок. Хочешь пример? Я до сих пор жду
возмещения русских царских займов.
Он медленно стянул с себя вязаную маску и вытер ею взмокшее от пота
лицо.
- Ладно... Я усек... Меня зовут Бернар Лампрехт, я живу в Париже.