"Юлия Беляева, Евгений Бенилов. В Бирмингеме обещают дождь (вариант 2)" - читать интересную книгу автора

порядочного человека и мысли такой возникнуть не должно - лежащую без
сознания женщину душить!...
- Юль, ты что? - удивился Лешка. - Господи, да какое тебе дело до этого
идиота?!... Хочешь, я тебе ликера принесу? Ты, помнится, сладкое любила...
Юлька отрицательно покачала головой.
- А чего вы меня сволочью, да идиотом обзываете?
Странная интонация Саломахи не вязалась со смыслом его слов. Мы
синхронно перевели на него взгляды - он улыбался!
- А вы и поверили, да?... Ха-ха-ха!... - по его лицу гуляла кривая и
несколько жутковатая улыбка, тело начинало трястись в приступе хохота. -
Поверили, да?! Ха-ха-ха-ха!...
- Так ты чего, набрехал все? - несвойственно тихо спросил Лешка.
- А ты и впрям поверил?... Ха-ха-ха-ха!... - зашелся Саломаха. - Да
если б я насильник был, то неужели стал на всех углах об этом звонить?...
- Ну, ты... - Лешка замялся, подбирая слово, - ...чудак. - он отодвинул
свой стул и медленно поднялся на ноги. - Пора мне, ребята, спать - завтра
вставать рано, - он кивнул мне и Юле. - До свиданья, приятно было после
всех этих лет с вами увидеться.
Прозвучали прощания. Лешка с Юлей обнялись и расцеловались, я
(единственный) пожал руку Саломахе. Из паба мы вышли все вместе, но сразу
же разделились: Саломаха отправился пешком в свой бесплатный приют, Лешка
взял такси, а мы с Юлей - пошли к моей машине (для экономии денег и более
тесного общения Юлька остановилась у нас дома). Перед тем, как завернуть
за угол, что-то подсказало мне обернуться - и я увидал глядевшего нам
вслед Саломаху.
Таким он и остался в моей памяти: несколько обрюзгшая, но в целом еще
статная фигура; куртка и пиджак расстегнуты; в просвете виднеется желтая
душегрейка.
Большую часть дороги до моей машины мы с Юлей промолчали; пятнадцать
лет дружбы делало молчание необременительным. "Серега твой не жалеет, что
науку бросил?" - наконец спросил я. "Куда там!... - отвечала Юля. - Он,
поди, и синус-то теперь не проинтегрирует!" Ливший весь день холодный
дождь превратился в мельчайшую взвесь, равномерно заполнявшую мировое
пространство - от коричневых кирпичей дорожки до невидимых в темноте туч -
и оседал на наших лицах тонкой водяной пленкой. "Но зарабатывает-то
хорошо?" - "Еле-еле концы с концами сводим". (Я почувствовал укол совести
за свое благополучие.)
Мы пересекли Площадь Королевы Виктории и углубились в переулки. "Да что
ж это у вас дождь всю дорогу!... - пожаловалась Юля. - С ума ведь можно
сойти!" - "На завтра опять обещали", - отозвался я. Через пять минут мы
уже сидели в машине - ехать нам было с полчаса (я жил в двадцати милях от
Бирмингeма, в городе Ковентри). Ветровое стекло запотело - я включил обдув
и поставил подогрев на максимум.
- А все-таки он подлец! - неожиданно вырвалось у Юли. - У меня такое
ощущение, будто со скорпионом побеседовала... бр-р! - она передернулась.
- С каким скорпионом? - переспросил я, осторожно выруливая из переулка
на главную дорогу. - А-а, с Саломахой... Так он же все набрехал...
- Ты чего, Жень, - в юлькином голосе просквозило удивление, - и впрямь
его уверениям поверил?...
- Уверения здесь не при чем, - отвечал я, глядя на дорогу. - Из самой