"Юлия Беляева, Евгений Бенилов. В Бирмингеме обещают дождь (вариант 2)" - читать интересную книгу автора

существование. Периоды нелюдимости и общительности, между которыми он
колебался в прежние времена, скрестились теперь в один уродливый гибрид:
он говорил почти все время, но нес при этом не веселую беззаботную чушь, а
нечто угрюмо-агрессивное, направленное в адрес Ельцина, Жириновского,
демократов, коммунистов, мафии, Российской Академии Наук в целом и
директора НИИАНа академика Шаврентьева в частности.
Разговор, который я хочу описать, произошел вечером последнего дня
конференции.
Из Международного Центра Конвенций мы вышли около семи; перед нами
шумела плотная, как театральный занавес, пелена дождя и позади нее -
славный город Бирмингeм. Нас было четверо: вышеупомянутый Денис Саломаха,
обосновавшийся в Америке Леша Громов, моя бывшая однокашница Юлечка
Вторникова и я. Мы были слегка "подшофе" (что являлось результатом
конференционного банкета), однако душа просила еще - и мы решили заглянуть
в расположенный неподалеку паб. Сгрудившись вчетвером под два имевшихся
зонтика, мы прошли двести метров по вымощенной коричневым кирпичом дорожке
вдоль Гранд Канала и через пять минут уже сидели, попивая пиво и поедая
картофельные чипсы на втором этаже уютного английского кабачка. Несмотря
на проливной дождь, посетителей было много, но нам посчастливилось найти
свободный столик у окна; кругом шумели подогретые алкоголем и
предвкушением уикенда англичане.
Как это часто бывает в разговоре когда-то близких, но давно не
видевшихся друзей, беседа прыгала с темы на тему, вращаясь, в основном,
вокруг судеб наших коллег по НИИАНу: мы с Лешкой задавали вопросы,
остальные отвечали. Некоторое время обсуждался бывший директор Коршунов,
укравший у вверенного ему института триста тысяч долларов, - более всех
его ругала непримиримая в вопросах морали Юлечка Вторникова. Постепенно
тема была исчерпана; "Не-ет, друзья, - подвела черту своей любимой
присказкой Юлечка, - порядочный человек всегда остается порядочным и даже
не колеблется!"
- А я не согласен, - вдруг выпалил Саломаха.
- Не согласен с чем?... - приподняв бровь, поинтересовался Лешка Громов.
- С тем, что не колеблется, - Саломаха с мрачным хлюпаньем втянул в
себя пиво. - Колеблется. Я вот, к примеру... - он пожевал губами в поисках
подходящего слова, - ...в общем, как бы это сказать...
Наступила удивленная тишина.
- Ну что ты, Денис... - с приторной задушевностью подначил Громов, - в
каких-то мелочах ты, может, и колебался, но уж в серьезных-то случаях, я
уверен, поступал, как подсказывала совесть!
- Я про серьезный случай и говорю, - отвечал не оценивший сарказма
Саломаха. - И насчет совести своей тоже заблуждаться можно... - он
неопределенно махнул рукой и умолк.
Под потолком паба клубился табачный дым; игравшая в смежном зале
ритмичная танцевальная музыка - в отличие от занавесок на окнах -
оставляла впечатление стерильной.
- Да ты, наверное, пьяный был, - предположил Лешка с фальшивым
сочувствием. - Спьяну иной раз такое выкинешь - сам потом не веришь!
- Нет, трезвый, как стеклышко, - Саломаха недоуменно наморщил лоб,
словно чему-то удивляясь. - То есть, началось-то оно спьяну, но потом...
Это, вообще-то, долго рассказывать...