"Кирилл Бенедиктов. Война за "Асгард" " - читать интересную книгу автора

кожу. Если колеблешься, брось монетки. Выпадет "ГЭ" - найди Ли. Он будет
ждать тебя в баре на сорок девятом уровне. И помни, Джимми-бой, у нас очень
мало времени.
Очень. И вот что, друг мой, ты - единственный из всей этой белой
своры, который может остановить то, что уже происходит. Помни об этом,
когда будешь принимать решение. Нинь хао.
Голограмма мигнула и растаяла. Ки-Брас посмотрел на Да-руму - глаза
фигурки погасли, она вновь стала равнодушной и неживой. "Стебли
тысячелистника, - хмыкнул Джеймс. - Старый пень точно спятил. Залег на
топчаны - господи, когда-то, сто лет назад, я где-то вычитал такое
выражение - у кого-то из классиков: то ли у позднего Диккенса, то ли у
раннего Кинга. А я ведь не психиатр, я контрразведчик, и у меня чертовски
мало времени. Непонятно, что творится в Нью-Йоркском транзитном секторе,
Аннабель вторую неделю раскручивает дело о японских "кротах" в системе
Второй национальной сети, Литвак никак не может расколоть взятого
практически на месте преступления Хонки-Тонки. А шеф Одиннадцатого отдела
сидит в дурацком отеле, смотрит дурацкие любительские голограммы и слушает
свихнувшегося китайца". Тем не менее он порылся в карманах, извлек оттуда
три монетки и, старательно потряся их в кулаке, бросил на стол. Выпали два
орла и решка. Он взял карандаш и провел прямо на столике непрерывную
линию - девятку. Снова потряс монетки. Две решки и орел. Над первой линией
появилась вторая - прерывистая шестерка. На третий раз выпали два аверса и
реверс - прямая линия. Снова три орла. "Интересно, - подумал Джеймс,
отчерчивая карандашом еще одну прямую линию над проявляющейся из океана
случайностей гексаграммой. - Осталось два броска. Не может же эта желтая
обезьяна подстроить стохастический процесс, для этого надо быть господом
богом. Ну-ка, ну-ка, вот сейчас снова выпадет два реверса, и Продавца можно
будет спокойно послать к его китайско-филиппинским предкам..." Он бросил
монетки. Выпали три орла. Последний раз он бросал, уже не сомневаясь, что
будет. На столике была записана гексаграмма "ГЭ", "смена", одна из наиболее
прозрачных и недвусмысленных гексаграмм древней Книги Перемен. Ки-Брас
прикрыл глаза и медленно произнес на мандаринском наречии:
- Если до последнего дня будешь полон правды, то будет изначальное
свершение, благоприятна стойкость. Раскаяние исчезнет1.
Поразительно, до чего совершенной оказалась эта система, созданная
четыре тысячи лет назад первобытными племенами
Здесь и далее текст И Цзин дается по изданию: Щ у ц к и и Ю. К.
Китайская классическая "Книга Перемен". СПб., Алетейя, 1992.
Шан и пережившая все империи великого Китая. На стеблях
тысячелистника, на монетках, на компьютерах гадали миллионы людей по всему
тихоокеанско-азиатскому региону. Джеймс научился разбирать послания Книги в
Оксфорде, участвуя в семинаре профессора Донелли - тот был фанатиком
китайской культуры и ни одного шага не предпринимал, не посоветовавшись с И
Цзин. Как-то, года два спустя, он заметил - почти случайно, просто по
привычке прокручивать и анализировать события прошедших месяцев, - что
большинство предсказаний Книги в той или иной степени сбывается. Более
тщательная проверка показала, что многое здесь зависит от изначальной
готовности воспринимать ее советы - если вопрошающий пытался подловить
Книгу на неточности или вообще уличить ее во лжи, она как будто нарочно
давала крайне туманные или откровенно не имеющие отношения к делу ответы. В