"Франсуа Бенароя, Тьерри Маллере. Охота на президента " - читать интересную книгу автора

стороны леса ушел.
Секунду поколебавшись, Надя вышла за калитку и увидела на снегу
притоптанный пятачок. Возле заиндевевшей, одиноко стоявшей березы валялись
окурки. Следы вели в лес. Оглядевшись вокруг, Надя вздрогнула от
пронизывающего порыва ветра.
- Все, Путч, идем домой.
Она быстро пошла к дому. Собака бежала вслед. Около крыльца она
нагнулась, чтобы прицепить собаку, но Путч зарычал.
- Что там у тебя. Выплюнь!
Путч выпустил из пасти мокрый от слюны окурок. Надя знала привычку
собаки пробовать "на вкус" все, что ей попадается за пределами "ее
территории". Это был окурок "Мальборо". Чаще здесь курили "Приму". Усталая
и замерзшая, она едва стояла на ногах.

9

Самолет оторвался от летной дорожки Домодедова и начал набирать
высоту. Глава Урабанка наблюдал за пейзажем в иллюминаторе. Он любил
Россию. Сначала самолет поднялся над лесом и припорошенной снегом пашней.
Поплыли маленькие поселки, потом городки, перемежаясь с лоскутами леса и
черной земли. До Туркменистана было четыре часа лету. Надя сидела с
Ульяниным рядом.
- Как хорошо, что мы едем вместе. Ты успокоишься, обо всем забудешь,
мы отдохнем. - И он начал целовать её в ухо, гладить шею и ласкать грудь,
постепенно раздевая её. Надя это ненавидела. Охранники были в этом же
салоне - через несколько рядов. Но остановить Ульянина она не могла и
сопротивляться тоже. Впрочем, он и не обращал ни на кого внимания, грубо
занимаясь тем, что ему сейчас так хотелось. Подняв подлокотники нескольких
сидений, он завалил Надю на образовавшийся узенький диван и взгромоздился
сверху, не слушая её тихих возражений. Ей ничего не оставалось, как
терпеть. Ощущение риска разжигало Петра и совершенно опустошало Надю. Она
не могла отрешиться от мыслей о четырех мужиках, пьющих минералку или
листающих журналы о спорте или сексе. Наконец он кончил, легко целуя её и
уже думая о другом. Наде же пришлось долго приходить в себя, прежде чем
пройти в конец самолета мимо казавшихся невозмутимыми парней. Когда она
вернулась, Петр читал последний номер "Евромани", попивая "Лагавюлен",
виски, которое он не сумел оценить, но которое, он знал, придает ему
значимость во время командировок в Англию.

Надя и Петр спускались по трапу из самолета в Алалабаде. Весеннее
солнце буквально их ослепило. Так же, впрочем, как огромных размеров
портрет отца нации на здании нового с иголочки аэропорта. В этот час здесь
было много самолетов туркменских авиалиний, аэробусов Люфтганзы, полдюжины
"Туполевых" и несколько "боингов". Ежегодный салон "Oil and Gas", на
который они приехали, был здесь, в этом удаленном от большого мира месте,
заметным событием.
У самого трапа самолета московского банкира ждал "мерседес". В то
время как подручные Ульянина занимались билетами и багажом, банкир вместе с
Надей поехал посмотреть город. Удобно устроившись на заднем сиденье, он
спросил Надю: