"Элизабет Беннет. Душою и телом " - читать интересную книгу автора

посадку. Это было в международном аэропорту Цюриха. "Пассажиров первого
класса просят приготовить авиабилеты".
- Бонжур, месье. - Стюардесса узнала его и заулыбалась, когда он
протянул ей билет. Лицо Джесона Дарина было хорошо известно всем проводницам
"Эр-Франс". Он был одним из тех немногих красивых мужчин, которые всегда
летали первым классом, никогда не требовали ничего, кроме покоя и
"Интернэшнл геральд трибюн", и не обращали никакого внимания даже на самых
симпатичных стюардесс. Хотя, размышляла стюардесса, возвращая Джесону билет,
она бы наверняка не осталась равнодушной, если бы кто-нибудь столь же
интересный и столь же - она не боялась этого слова - сексуальный, как этот
уставший мужчина, проявил к ней интерес.
Позднее, разнося напитки по просторному и комфортабельному салону
первого класса, она старалась сформулировать для себя, что же делало Джесона
Дарина таким привлекательным. Будучи француженкой, а потому более чем
сведущей в делах подобного рода, она привыкла считать, что предъявляет к
мужчинам очень высокие требования.
Прежде всего, мужчина не должен производить впечатление слишком
чувственного, никаких незастегнутых верхних пуговиц, выставляющих напоказ
волосы на его груди или золотую цепочку на шее; никаких налаченных причесок;
никакой чересчур броской одежды. Месье Дарин явно не относился к подобным
красавчикам. Как и многие другие американские мужчины, он был одет весьма
небрежно. И не то чтобы он выглядел бедным, нет, напротив, - просто по его
виду было совершенно ясно, что у него слишком много других забот, чтобы
особенно много думать о том, что на себя напялить. Сейчас Дарин был одет в
симпатичную спортивную куртку из твида, которую, впрочем, следовало бы
по-хорошему выбросить еще несколько лет назад: манжеты очень сильно
обтрепались и не хватало одной пуговицы. Его оливкового цвета штаны были
новыми, но порядочно измятыми. Светло-голубая хлопчатобумажная оксфордская
рубашка на пуговицах казалась безупречной - особенно хорошо она
гармонировала с его черными волосами, - но ее нужно было носить с галстуком.
Очень подошел бы зелено-золотой от "Гермеса", решила стюардесса, еще раз
внимательно посмотрев на Дарина.
А потом, разнося высокие стаканы с коктейлем, она мысленно его раздела.
Она по его глазам видела - а они напоминали по цвету дорогой коньяк, - что
он был бы прекрасным любовником. Его мускулистое тело было крупнее, чем у
любого из европейцев, но в то же время в нем не чувствовалось той медвежьей
неуклюжести, которая бывает у атлетов. Он двигался легко, так, словно не
замечал своей мускулатуры. Но что делало этого мужчину просто безумно
привлекательным, решила про себя стюардесса, так это неизъяснимая грусть в
глазах. В нем была какая-то загадка, а может, даже... и опасность. Что-то
затаилось в сердце этого мужчины, и это что-то делало его неприступным... и
потому еще более привлекательным. Она попыталась обменяться с ним взглядом,
когда подавала ему ленч, но он не обратил никакого внимания ни на нее, ни на
то превосходное рыбное филе, которое она ему принесла. Он едва к нему
притронулся.
Забирая у него поднос, она спросила как можно более игриво:
- Быть может, вам, месье, принести что-нибудь другое? Поверьте, я
счастлива бы была вам услужить... теперь или позднее.
- Что? - Ее многообещающая улыбка не произвела на него никакого
впечатления. - Нет, спасибо, ничего не нужно, вы очень любезны, - ответил он