"Пьер Бенуа. Забытый " - читать интересную книгу автора

- Ты легко поддаешься убеждениям, - сказала Мандан с иронией, - и ты
совсем не любопытен. Вот, например, - достаточно ли того, о чем я тебе
рассказала, чтоб объяснить мою скрытую власть?
- При вашей красоте... - начал я.
Олигарх Оссиплури сделал нетерпеливое движение.
- Ах, нет, нет! Придумай другое. Я ведь не Лили Ториньи...
Она слегка приподнялась на подушках.
- Вот, - сказала она, - открой ящик этого стола.
Я послушался. Из ящика я вынул маленький ключик, как две капли воды
похожий на ключ к несгораемому шкафу в сыромятне Лафуркад.
- Знаешь, что это такое? - спросила Мандан.
- Еще бы, - отвечал я, не задумываясь: - ключ, модель № 2 фирмы Фише.
- А! - протянула молодая женщина, - ты - образованный.
- Я главный кассир по профессии, - заявил я напыщенно.
- Главный кассир! - воскликнула Мандан, - я так и знала: с нами бог!
Меня немного удивило это вмешательство создателя в дело, явно
касающееся слесаря. Мандан заметила мое удивление.
- У тебя в руках, - сказала она тем же размеренным тоном, - секрет
конституции республики Оссиплури.
Это заявление не уменьшило моего удивления. Но что в том! Я глаз не мог
отвести, я ничего не хотел видеть, кроме необычайной красоты Мандан. И
подумать только, что всего два часа тому назад я искренно любил Лили
Ториньи! Вспомнив это, я был настолько же поражен теперь, как тогда, когда
подле Лили Ториньи с такой же искренностью вспомнил о моей любви к скромной
маленькой невесте из Бенежака.
- Повторяю, - опять заговорила Мандан с некоторой торжественностью, -
что у тебя в руках секрет конституции республики Оссиплури.
- Он никелированный, - тонко заметил я. Молодая женщина презрительно
улыбнулась.
- Я обращаюсь к главному кассиру, а не к остряку.
Я закусил губы. Она продолжала, словно не заметив, что я раздосадован.
- Как кассир ты, должно быть, умеешь обращаться с замками несгораемых
касс?
На этот раз я со снисходительным сожалением посмотрел на нее.
- Однажды, в 1912 году, помощник директора сыромятни Лафуркад в По
заметил, что уволенная накануне машинистка напихала в замок кассы разные
неподходящие вещи: промокательную бумагу, оконную замазку, губную помаду. И
что же! Не прошло и двадцати минут, как я, при помощи одного только шила,
извлек бумагу, замазку и помаду, и замок стал действовать лучше прежнего.
- Я никогда не сомневалась в твоих технических талантах. Ободренный
этими словами, я взял ее руку, и она не отняла ее у меня.
- Что служит главным двигателем во всех поступках людей, Этьен? -
спросила она меня своим певучим голосом.
- Любовь, - горячо ответил я. Она загадочно улыбнулась.
- Если хочешь. А еще?
- Опять любовь, - непримиримо повторил я.
- А расчет, прекрасный полковник, какое место отводите вы ему?
- Ex aequo, - ответил я.
- Ого! Сказано недурно. Но все-таки в твоей классификации любовь,
очевидно, на первом плане?