"Ален де Бенуа. Как можно быть язычником" - читать интересную книгу автора

о многозначности символов, которой занимается герменевтика, а также о
бесконечных изменениях в корпусе священного писания и богословских
систематизациях.
Когда ранее шла речь о собственных ценностях язычества, обычно
перечислялись такие черты, как отчетливо аристократическое представление о
человеческой личности, этика, основанная на чести ("стыд", а не "грех"),
героическое отношение к трудностям существования, прославление и освящение
мира, красоты, тела, силы и здоровья, отказ от "загробных миров",
неразделимость эстетики и морали и т. д. С этой точки зрения наибольшей
ценностью является, без сомнения, не "справедливость", истолковывающаяся в
сущности как эгалитарное уравнивание, а все то, что позволяет человеку
превзойти себя; для язычества взгляд на результат того, что составляет
каркас существования, как на "несправедливость" является чистой
бессмыслицей. В языческой этике чести место антитез морали греха: хороший -
плохой, скромный - безрассудный, покорный - гордый, слабый - высокомерный,
скромный - надменный и т. д. занимают классические антитезы: благородный -
низкий, храбрый - трусливый, почтенный - бесчестный, красивый - уродливый,
больной - здоровый и т. д. Соглашаясь со всем этим, мы все же считаем, что
главное отличие заключается в другом. Оно заключается в отказе от дуализма.
Расширяя то, что Мартин Бубер сказал по поводу иудаизма, мы полагаем,
что иудео-христианство определяется скорее теми отношениями между человеком
и Богом, которое оно, предлагает, чем верой в единственного бога. Уже давно
противоречие между единобожием и язычеством не сводится к простому спору о
количестве богов. "Многобожие является качественным, а не количественным
понятием", пишет Пауль Тиллих ("Систематическая теология"). "Разница между
пантеизмом и монотеизмом является не пространственным, а онтологическим
вопросом", - признает Тремонтан (Les problemes de 1'athisme, op. cit., p.
218).

 5

Для Освальда Шпенглера единобожие является порождением определенной
души, которая около 300 г. пришла к особому "магическому" представлению о
мире, "дублированном" другим миром - миром Божества, которым правит
противоборство абсолютного добра и абсолютного зла (которому в символической
плоскости соответствует столкновение между светом и тьмой). Согласно этому
представлению, мир является куполом или пещерой - театром, в котором
происходят события, чей смысл и ставка в которых находятся вне этого театра.
Земля - это закрытый мир, "магически" обволакиваемый божественным.
"Магическое" сознание не является деятельным: оно представляет собой сцену,
на которой сталкиваются темные силы зла и светлые силы добра. Человеческое
"я" подчинено божеству, чьим эфемерным образом оно является. Душа отдельного
человека приобщается к единой божественной пневме посредством избрания или
Благодати. Отдельный человек, как и мир в целом, является местом
пресуществления, должного преобразить тьму в свет, зло в добро, грешную
природу в искупленную личность.
Мы используем здесь слово "магическое" в его строго шпенглеровском
смысле. На самом деле оно не является однозначным. Как мы увидим далее, с
другой точки зрения религия Библии должна, напротив, рассматриваться как по
преимуществу антимагическая, потому что она осуществляет "расколдовывание"