"Кирилл Берендеев. Долгое расставание " - читать интересную книгу автора

нежностей проходил стороной, с той же силой обрушивали на собеседника
ураганные волны ненависти и презрения. И в этом состояла наша жизнь. Без
горячечной любви и яростных скандалов вспомнить ее я не могу. Как что-то
неотделимое, они переплетались между собой, дополняя и продолжая один
другое. Сцены любви могли быть сценами ненависти, а жаркая ссора внезапно
завершалась объятиями и страстными поцелуями.
Может, мыслил я, это и есть любовь, а ненависть - лишь одна из ее
проявлений? Варвара не разубеждала меня, она, скорее, отвечала согласием -
всеми поступками и словами своими. Не знаю ответа, да и не хочу отвечать
теперь на этот вопрос. Хотя бы потому, что уже слишком поздно.
Я убил ее. Сколько времени прошло, сколько знакомых и близких пыталось
меня разубедить, однако, мне упорно казалось и кажется до этих самых пор,
правда не с прежней болью и убежденностью, что это так - и часть вины,
возможно, бьется во мне, подобно тому, исчезнувшему во мраке туч мужчине из
сна, - не находя выхода, веря в определенную необходимость даже явления
Варвары, зовущей меня к себе каждое двадцать второе. И пусть автомобиль
занесло, а тормоза отказали, - но ведь я был за рулем, пусть мне усердно
мешали вести прежде ласковые женские руки - я ссорился и кричал на ту, что
была мной безумно любима и ненавидима одновременно. И еще много доводов за и
против. Я отвечал на каждый. С самого начала заняв такую позицию. Устав, я и
сейчас несу ее как свой крест.
Просто потому, что слишком сильно любил, ту, ушедшую от меня. И
ненавидел, как же без этого.
Варвара потеряла ребенка. Нет, я лгу, она уничтожила его, сделав аборт
тогда, когда врачи уже пытались отговорить ее от рискованного шага. Она
пошла на риск, не предупредив, не сказав слова - поставив меня перед
свершившимся фактом.
Я отчего-то очень надеялся, что ребенок окажет умиротворяющее действие
на наши вечные конфликты. Она пришла к выводу об обратном. Или не хотела
прекращать затянувшийся спор.
Да, я знаю, на самом деле, никогда она не хотела ребенка, случившуюся
беременность воспринимала не иначе, как очевидный проигрыш, и масок ее и
ритуалов. Я пытался разубедить, но лишь напоминал о контрацепции, которой
Варвара никогда не доверяла, которую, возможно, просто боялась, и сызнова
разжигал давешний спор - начавшийся и не прекращающийся с того момента, как
моя супруга вернулась из больницы.
Впоследствии каждый использовал происшедшее в своих интересах. Каждый
из нас выступал со своей трибуны, не желая слышать, не желая, уже очевидно,
быть услышанным. А неродившийся ребенок... у нас он стал своеобразным
джокером в кошмарном розыгрыше споров.
И все же, не пытаясь понять, не слыша и не слушая - мы еще жили вместе,
мы еще были вместе, мы не желали расходиться. Уже не надеясь, но еще не
спеша разойтись навсегда....
В тот последний день я вернулся с работы намного раньше обычного, часа
в три пополудни, в хорошем настроении, день был и вправду великолепен, и
пригласил жену проехаться куда-нибудь, лучше, подальше от Москвы.
Развеяться, подышать свежим воздухом, не задумываясь и не вспоминая.
Она тут же согласилась. Накинув пальто, Варвара поспешила со мной вниз,
к машине. Эту сцену и последующие за ней я могу рассказывать удивительно
долго со всеми подробностями, каждое двадцать второе число месяца они