"Кирилл Берендеев. Ангел, собирающий автографы" - читать интересную книгу автора

что уголок высовывался наружу. Я вынул ее, под ней оказалась коробка
тампонов, ключи, множество аксессуаров для наведения порядка на лице,
баллончик с дезодорантом, пачка таблеток, я достал их, прочел название:
"Нон-овлон", способ применения.... Немецкий контрацептив; я положил початую
конволюту на место и, чтобы унять невольную дрожь, вынул книгу с
собственной дарственной надписью. Взглянул на обратную сторону, на которой,
как это принято во всех современных изданиях, давалась краткая аннотация к
книге. Там помещался мой снимок изрядной давности и небольшая, в несколько
строк, биография.... Все на месте.
Кроме одного. Я уже было раскрыл книгу, дабы поинтересоваться
содержанием, как до меня дошла вся нелепица увиденного на обложке. После
моего имени, Павловский Марк Анатольевич, стояло две даты. Две!
Я впился глазами в обложку. Год моего рождения, случившийся пятьдесят
шесть лет назад и... нынешний год. Нынешний? Не может быть!
"Известный писатель-фантаст, чьи произведения"....
книга выпала у меня из рук и громко шлепнулась на пол.
Шум воды разом стих, послышались шаги. Оксана вышла в комнату и
изумленно взглянула на меня, затем на лежащую на полу книжку.
Я хотел что-то произнести, но слова не шли из горла. Оксана подняла
книгу, взглянула на шмуцтитул, точно удостоверяясь, что именно в ней я
написал дарственную. И положила в сумочку.
- Зря вы это сделали, Марк Анатольевич - без выражения сказала она,
защелкивая замок. Затем сняла халат и стала одеваться.
Несколько минут я бездумно смотрел за ее плавными размеренными
движениями. Когда она стала надевать свитер, я смог, наконец, вымолвить:
- Когда? - в вырвавшемся на волю хрипе я с трудом узнал свой голос.
Она не ответила и продолжала спокойно одеваться.
- Ты слышишь, когда?
Я сумел преодолеть разделявшие нас два шага пространства; кажется, на
эту простую операцию ушло не меньше минуты. Схватил ее за плечи, развернул
к себе.
- Ты знаешь, знаешь?
Она смерила меня холодным взглядом и кивнула.
- Разумеется.
Не знаю, сколько длилась пауза. Я не отпускал ее, пытаясь задать
следующий вопрос, Оксана и не пыталась вырваться.
- Так когда... когда и как, главное, как?
- Иначе я бы сегодня с вами не встретилась, - закончила она свою
фразу. - Пустите, мне надо идти.
Ее ледяное спокойствие лишало меня остатков сил. Я несколько раз
встряхнул ее, чувствуя, как дрожат руки, и дрожь эта передавалась и ей,
смоляной локон то закрывал лицо, то отбрасывался назад с каждым движением
головы.
- Говори, говори немедленно. Слышишь, говори же!
Оксана молчала. Я продолжал трясти ее, выкрикивая бессвязные
ругательства, набор площадной брани, давая ей самые чудовищные, самые
похабные определения. Но она продолжала молчать, стиснув зубы, только локон
порывисто опускался на лицо и снова взлетал на затылок.
Я выдохся, высвободив руку, залепил ей одну, другую звонкие пощечины;
щеки ее багряно вспыхнули, но она даже не поморщилась.