"Кирилл Берендеев. Дом в Коптевском переулке" - читать интересную книгу автора

Я спросил ее об этих своих мыслях; неосторожно и неумело, мои помыслы
в те минуты касались лишь меня одного. Исчезновение места обитания Андрея,
да и самого хозяина вместе с собственным домом занимало мысли мои без
остатка, все, что происходило в это время вокруг так или иначе я пытался
связать только с таинственным происшествием, все слова Веры и все ее
взгляды я оценивал только так. И оттого не понимал и половины, из
происходившего на самом деле, в реальности, что была отгорожена от меня
ширмой моих сиюминутных восприятий.
Вера ничего не ответила на мои сбивчивые, полубредовые вопросы, она
вздохнула глубоко, подобно человеку, решившемуся войти в ледяную воду и
пробующему ее пальцами ног, и поднялась со стула. Решимость наполняла ее с
каждым новым словом, каждым новым движением.
- Поедем к тебе, - буквально приказала она, и я повиновался ей
беспрекословно, в глубине души все же терзаясь множеством вопросов, не
находивших ни слов, ни образов для выхода. И потому как не мог я их ни
сказать, ни показать, мне оставалось лишь медлить, изобретая причину,
помогшую бы прорваться на свет хотя бы одному из их великого множества.
Потому я не спешил, она же, напротив, торопилась, говоря, что должна
обернуться туда и обратно, что у нас, она подчеркивала это сочетание "у
нас", не так много времени. Я спросил ее об этом, что даст промедление, или
что отнимет оно, Вера же либо не знала сама, либо не хотела ответить и лишь
торопила меня.
Я снова спросил ее разрешения остаться переночевать с нею, и снова
получил согласие. Всякая мысль о том, что я останусь наедине с пустотой
маленькой квартирки на окраине города, ужасала и терзала меня невыносимо, а
потому, всякий раз, когда мысль об этом пронзала мое сознание, мне жизненно
необходимо было любое подтверждение того, что я не останусь наедине с
собой.
Вера ни словом не упомянула Андрея, за все время нашего разговора и
наших торопливых сборов. Меж тем он точно присутствовал рядом с нами,
невидимый и неощутимый ничем, кроме иррационального осознания самого этого
факта, и эта неощутимость моего лучшего друга мучила меня и поминутно
возвращала к пустоте своей квартиры, куда направлялись мы по причине,
известной лишь самой Вере. Да, быть может еще, и самому Андрею. Я лишь мог
надеяться, что эта причина связана с его исчезновением, причина, которую я,
по прихоти судьбы или ее злой усмешки, не заметил в собственном доме.
Полчаса едва минули, а мы уже были у порога моей квартиры. Вера прошла
в комнату первой, я задержался на пороге, отыскивая в темноте выключатель,
дабы изгнать страхи и окружить себя и ее спасительным коконом света.
Она подошла к зеркалу, принялась что-то искать в подзеркальнике; за
все это время она не произнесла и единого слова. И, наконец, нашла. Открыла
средний ящичек и вынула оттуда какую-то белую коробочку.
Странно, но до сей поры я не замечал, что в подзеркальнике
наличествует средний ящичек. Все время он был заперт на ключ, сам же ключ
торчал в замке и, кажется, никогда не покидал своего обиталища. Я никак не
мог оторвать взгляд от руки Веры, с такой изумительной легкостию изменивший
привычный мне, отлаженный порядок мироздания и открывший в нем неведомые до
сего дня вещи, о существовании которых я, проживший в этой квартире восемь
с половиной лет безвылазно и всякий предмет обстановки знавший и ощущавший
одними лишь кончиками пальцев, иной раз не прибегая к незаменимым услугам