"Кирилл Берендеев. Рассказ, начинающийся и заканчивающийся щелчком дверного замка" - читать интересную книгу автора

звезды, разрывались фейерверки. Одинокие гуляки доканчивали свои запасы и
торопились по домам.
Красный сигнал светофора вынудил ее остановиться. В пустоте
перекрестка она стояла, ожидая, пока стихнет ветер дувший на зеленый свет
по перпендикулярной улице. И как только ветер стих, светофор переключился,
пропуская ее вперед. Дальше. в иллюминированную разноцветными огнями
темноту.
Асфальт под колесами был измазан широкими полосами выпавшего вчера
снега. Кое-где чернота полотна пробивалась из-под белил, где-то сажа
замазывала цинк. Почти без перехода: мазок белого, мазок черного. И мышьяк
дорожной разметки.
Картина импрессиониста. Ей тотчас вспомнился "Дождь в Париже" Камилля
Писарро. Может быть, оттуда, с чистых небес, бесконечные мазки и пятна
дороги и в самом деле сливались во что-то большее, чем чередование асфальта
со снегом?
Может быть. Она остановила машину. Или это машина остановилась сама?
Никогда нельзя быть уверенной в том, свои ли пожелания она выполняла или
чужие.
Парковка была почти полной, но ее машина все равно встала поодаль от
остальных. Девушка вышла. Писк машины, вставшей на сигнализацию, как
жалобный голос оставленного у порога пса, не надеющегося на снисхождение и
потому готовящего себя к неизбежной тоске и к радости новой встречи.
Казино, ночной клуб, стриптиз: в угловатом двухэтажном здании поодаль
от жилых домов всего понемногу. И море огней над входом - ослепительно
ярких, искрящихся, переливающихся. Зазывающих. Она поддалась этому зову.
Охранник у входа, замерзший, по-медвежьи переминающийся с ноги на
ногу; она сочла необходимым поздравить его. Глаза, одни глаза только
потеплели, улыбка с трудом раздвинула заледеневшие губы. Он открыл дверь,
пальцы, потянувшие ручку, были в дешевых нитяных перчатках. Почему-то она
задержала на них взгляд.
Теплая волна колыхнулась в ее сторону, и она вошла.
Здесь она не бывала ни разу, Сергей проигрывал ее деньги за ломберными
столиками в одиночестве. С наличными в последнее время у него было туго. А
он все же завсегдатай.
Первый этаж занимали игровые столы: ночь в самом разгаре и свободных
мест не было. Шумные толпы плещутся у зеленых столов, шуршат банкнотами и
стучат фишками. Сдержанные и нервически взволнованные разговоры, придыхания
и чертыхания. Она повернулась и направилась на второй этаж.
Бархат сразу же потускнел - кажется, верхний зал не пользовался в
заведении таким же почетом, как нижний. Все утонченные наслаждения остались
позади, то, что предлагали двадцатью одной ступенькой выше, относилось, по
общепринятой шкале ценностей к удовольствиям второго разряда. Или для
удовольствий этих золото и шелка излишни, и главное, что сокрыто за
стенами, не должно сразу бросаться в глаза? Иначе глаза пресытятся
увиденным - а что может быть хуже, чем пресыщение для поднимающихся на
второй этаж?
Шум голосов сразу же стих, перейдя на шелестящий заговорщицкий шепот.
Посетители, которых и здесь было немало, занимались своим, привычным, не
обращая ни малейшего внимания на незнакомку, явно впервые забредшую сюда,
взглянуть на убежище мужчин, в данный момент сознающих себя одинокими.