"Михаил Березин. Смертельный танец шамана (Иронический детектив)" - читать интересную книгу автора

клиентами являлись исключительно работники "Гвидона". При этом,
как ни странно, самому "Гвидону" кафе не принадлежало. Просто
всем остальным обитателям округи питаться здесь было явно не по
карману.
"Блудный сын" славился отличной кухней. Причем
прилагательное "отличная" вполне можно было сочетать с
прилагательным "юкзотическая". В глянцевых меню, разложенных на
столах, на обложках которых красовалась репродукция известной
картины "Возвращение блудного сына", невозможно было найти
шницелей, бифштексов или котлет по-киевски. Зато в изобилии -
блюда французской, голландской и еврейской кухни.
Лично я вообще не жалую горячие блюда и предпочитаю
обходиться холодными закусками. Побольше холодных закусок, вина
- и все. Лишь иногда забота о желудке вынуждала съесть куриного
бульона с кнедликами. Я - человек полноватый и поесть люблю.
Потеря работы в "Гвидоне" сулила вынужденный отказ от "Блудного
сына", с чем мой желудок примириться бы никак не смог. И если
условием питания в "Блудном сыне" являлось написание
детективных романов, то я их напишу! Чего бы это мне ни стоило.
Залов в кафе было два - лиловый и кремовый. Оба -
небольшие и уютные. Изюминкой интерьера являлись приятные
настольные лампы с лиловыми или, соответственно, кремовыми
абажурами. Из другого освещения имелось лишь несколько бра на
трех стенах из четырех. А на четвертой - большое панно из
осколков разноцветных зеркал, загадочно мерцавшее в полумраке.
Поскольку наши заведения, если можно так выразиться, дружили
колективами, все мы знали друг друга по имени. За каждым
клиентом был закреплен собственный официант и, естественно,
столик.
Мой столик находился в Лиловом зале в углу, а обслуживала
меня официантка, которую все любовно именовали Барсик. В ней
действительно угадывалось нечто мягкое, кошачье. Она была
полновата, невысокого роста, с весьма приятными чертами лица.
Однажды я даже позволил себе переспать с ней, после чего
Малышка очень долго на меня дулась. Но эта контактная,
выражаясь языком каратю, связь не помешали нам в дальнейшем
сохранить нормальные человеческие отношения. Я усадил Эда
Петраноффа за свой столик, сделал заказ, и мы, как и положено
старым приятелям, которые не виделись целую вечность, принялись
пялиться друг на друга. Я бросил ему через стол сигареты и
зажигалку, а он, закурив, бросил их мне назад.
- Мальборо! - с благоговением выдохнул он.
- Это единственные сигареты, которые признает моя собака.
Он расхохотался:
- Я думал, ты скажешь - жена.
- У меня нет жены.
- У меня тоже.
Вообще-то я курю крайне редко - в среднем пару сигарет в
день, - но сейчас тоже закурил, сквозь струйки дыма продолжая
его рассматривать. В эности Эдик был круглолицым, теперь же,