"Михаил Березин. Пришла беда, откуда не ждали (Иронический детектив)" - читать интересную книгу автора

- Браво, мой мальчик! - не унимался тот. - Теперь мы
покажем всяким там брунгильдам, кто достоин представлять
интересы гения. Поверь мне, его полотна станут украшением
крупнейших музеев живописи, крупнейших частных коллекций. И
этого добьется не кто иной, как твой старый Голдблюм.

Я, наконец-то, высвободился из его объятий и поставил
пустую рюмку из-под "Кюрасао" на журнальный столик.

- А кто такая Брунгильда? - поинтересовался я.

- Брунгильда Кнопф, одна из наиболее удачливых и цепких
владельцев берлинских галерей. И детектива-то она наняла
наиболее опытного. - Он включил диктофон и продиктовал: -
Обратиться к Паулю за подробными сведениями о детективе,
нанятом Брунгильдой. - Потом он посмотрел на меня. - Ну вот,
мой мальчик, пробил твой час. Настало время действовать. И не
забудь, что абстракционисты - они и в жизни абстракционисты, и
что многое будет зависеть от твоего умения абстрагироваться.

Мы разошлись, довольные друг другом. Я - с различными
наглядными материалами и информацией, он - с остатками моего
"Кюрасао" на пиджаке.

Прибыв по указанному Голдблюмом адресу, я предъявил
паспорт и получил темно-синий "Судзуки-Свифт". Теперь
предстояло найти "Шератон", в котором он забронировал для меня
номер. Но для начала я решил проехаться по Берлину.

Голдблюм снабдил меня одним из журналов, в который были
помещены репродукции работ таинственного гения. В том месте,
где обычно указывались музей и владелец картины, прямо так и
было написано: "Неизвестный художник. Берлин. Переход метро у
Александрплатц." Или: "Неизвестный художник. Берлин. Переход
метро у Главного вокзала." Я нашел все эти картины и долго
стоял перед каждой, стараясь абстрагироваться. Или, по крайней
мере, - помедитировать. Картины были спрятаны под стекло,
которое держали вмонтированные в стену металлические рамки.
Одна из них была написана вокруг существовавшей уже, видимо,
ранее, сделанной кем-то другим корявой надписи "AuЯlдnder
raus!", в переводе означавшей: "Иностранцы, вон!", что
позволило автору предпосланной репродукциям статьи сделать
предположение о праворадикальных убеждениях художника.
Разумеется, это совершенно не вязалось с моим силогизмом (автор
- иностранец), но картина-то была абстрактной, и что именно
хотел сказать художник, используя эти слова, в конечном итоге
одному Б-гу известно.

Сколько я ни медитировал, по-бараньи уставившись на стену,