"Василий Павлович Бережной. Эфемерида любви" - читать интересную книгу автора

ентации памяти, которых без специальной подготовки и не пой-
мешь, то его лицо, сперва изможденное и измученное, а затем
все более спокойное. Теперь Никон уже не смеялся. Получа-
лось, что все это серьезно.
Он думал все-таки о ней, вспоминал встречи, разговоры -
там, на далекой Земле, окруженной голубым ореолом. Это было
нечто сказочное, прекрасное, прозрачное и одурманивающее...
Они ходили с нею по высоким травам, пугали диких птиц, любо-
вались красотой угасающего Солнца. А лыжные прогулки по
скрипучему снегу Антарктиды? А полеты в спутнике? И в глазах
ее сияло предчувствие счастья. Так неужели все это - только
электронная цепочка, застрявшая в памяти? И что же - если
стереть эти отпечатки, все образы исчезнут, словно их и не
было? Никон вздрогнул. Убить образ самого дорогого человека?
И ради чего? Чтобы, как говорится, прийти в норму? Эх, сок-
ратовский у тебя лоб, дружище, но... Когда же о н а обдала
меня холодом, я хотя и делал вид, что спокоен, но едва сдер-
живался, чтобы не закричать от отчаянья. А с каким ледяным
пренебрежением отвергла она мое приглашение прилететь сюда,
на Луну... Но и Сократ тоже хорош: не сказал ни слова о том,
что и у него все это было... А та встреча с черноволосым
юношей: как она ему улыбнулась! Это была капля, переполнив-
шая чашу. Скверное это чувство - ревность, а ведь жжет оно,
рвет на части, мучает...
Никон вздохнул, осмотрелся и решительно встал. Черт побе-
ри, так ведь можно сойти с ума!
Гулко шагая, вышел из зала.
- Когда начнем? - спросила, идя ему навстречу, красивая
аспирантка.
- А никогда! - весело воскликнул Никон.
- Почему же? - округлились ее глаза.
- А вы сами разве не влюблялись? - шагнул к ней Никон, и
девушка покраснела. - Нет? Так вот, когда влюбитесь, тогда
поймете! Если бы Сократ откровенно рассказал мне о себе, я
бы к вам не пришел... То есть я хочу сказать: не осмелился
бы отнимать у вас драгоценное время. Так что это его вина.
- Нет, - сказала аспирантка, - он, может быть, вам и
рассказал бы. Если бы мог. Но ведь в его памяти не осталось
информации не только о безнадежной любви, но и о курсе лече-
ния. Он, словно в старинной легенде, испил напитка забвения.
Так что и вы не бойтесь: жалеть просто не сможете.
- Премного благодарен! Пусть уж я буду таким, как есть, -
"замечтавшимся".
- А больше не оставите нас без обеда? - девушка игриво
наклонила голову.
- Во имя развития нашего искусства можно будет и еще ра-
зок...
- Смотрите, а то не все еще сказали о вас сатирики! -
погрозила пальцем аспирантка. И такая милая улыбка озарила
ее лицо, что Никон, даже возвратись домой, все еще эту улыб-