"Михаил Берг. Нестастная дуэль " - читать интересную книгу автора

хотя даже самые яростные недоброжелатели не могли убедить общественное
мнение, что для тех, на кого падал его выбор, отношения с поэтом обязательно
приводили к трагедии или опустошению, хотя и таких случаев вспоминалось
немало.

Подчеркивалась и его подозрительная страсть к несовершеннолетним, едва
оперившимся (а иногда и неоперившимся) девочкам. Он увез малолетнюю дочь
станционного смотрителя, после чего несчастный отец, у которого было отнято
последнее утешение в жизни, наложил на себя руки; его двойное ухаживание -
за дочерью и матерью одновременно - стало каноническим (в "Отчете Казановы"
насчитывается 14 таких пар); его пассии из крепостного сословия были мал
мала меньше, но только очередная девочка переходила в состояние будущей
матери, как он тут же отправлял ее с глаз долой в одну из своих деревень.

Ему припомнили случай, когда во время обеда в честь Бородинской
годовщины он с побагровевшим от страсти лицом таким ужасным взглядом смотрел
на хорошенькую дочку своего приятеля Александра Давыдова, что она, бедная,
не знала, что делать, и готова была заплакать; его сосед справа не выдержал
и сказал поэту вполголоса: "Посмотрите, что вы делаете: вашими нескромными
взглядами вы совершенно смутили бедное дитя". - "Я хочу наказать злую
кокетку, - раздраженно отвечал он, - прежде она со мной любезничала, а
теперь прикидывается жестокой и не хочет взглянуть на меня".

Неизвестно, что было дальше, но двенадцатилетняя Адель Давыдова, кстати
воспетая поэтом в одноименном стихотворении, вскоре после смерти отца
отправилась с матерью в Париж и, перейдя в католичество, ушла в монастырь
Sacre C?ur.

Во время следствия по делу о дуэли нашлось несколько свидетелей,
которые уверяли, что неоднократно слышали от поэта рассказ о том, как
однажды после разгульной ночи и подзадоренный пьяными товарищами он
изнасиловал десятилетнюю девочку-служанку. А затем то ли влюбился в нее, то
ли просто решил подшутить. Он не скупился на подробности: девочка, ее звали
Катюша, была дочерью его квартирной хозяйки, после первого случая он на три
дня исчез, но, когда понял, что девочка не проболталась, опять зашел на свою
квартиру. Мать куда-то собиралась с узлом, она шила для кого придется; окна
были отперты, в доме жили мастеровые, и целый день изо всех этажей
раздавался стук молотков или песни. Катюша сидела в своей каморке на
скамеечке, повернувшись к нему спиной и что-то штопала. "Я встал и начал к
ней подкрадываться. У них на окнах стояло много герани, и солнце ужасно ярко
светило. Я тихо сел подле нее на полу. Она вздрогнула и сначала неимоверно
испугалась и вскочила. Я взял ее руку и тихо поцеловал, посадил ее опять на
скамейку и стал смотреть ей в глаза. То, что я поцеловал у ней руку, вдруг
рассмешило ее, как дите, но только на одну секунду, потому что она
стремительно вскочила в другой раз, и уже в таком испуге, что судорога
прошла по лицу. Она смотрела на меня до ужаса неподвижными глазами, а губы
стали дергаться, чтобы заплакать, но все-таки не закричала. Я опять стал
целовать ей руки, взяв ее к себе на колени, целовал ей лицо, потом ноги,
поднимаясь все выше. Когда наконец поцеловал куда хотел, она вся отдернулась
и улыбнулась, но какою-то кривой улыбкой. Все лицо вспыхнуло стыдом. Я