"Ингмар Бергман. Благие намерения" - читать интересную книгу автора

книгами, умывальник с разнокалиберными тазом и кувшином, ветхие полотенца.
На грязном окне сорвавшаяся в одном месте с карниза штора. Картины,
напоминающие о детстве, на библейские сюжеты: "Иисус с детьми", "Возвращение
блудного сына". Над кроватью фотография отца. Молодое, красивое лицо, жидкие
развевающиеся волосы, зачесанные назад с высокого лба, большие голубые
глаза; на губах легкая самоуверенная улыбка: гордость, ранимость, внутренняя
цельность и страсть - типичное актерское лицо.
В угол у окна втиснут алтарь, накрытый алтарной скатертью, на нем
оловянный подсвечник, "Иисус" Торвальдсена и раскрытый молитвенник. Перед
алтарем скамеечка для преклонения колен, обтянутая тканью с вышитым на ней
зелено-золотым узором. Алтарная доска затянута фиолетовой материей с
матово-красным крестом посередине. У ног Христа свежий букетик первоцвета.
Хенрик опускается на один из непарных стульев. Закрыв лицо руками, он
делает несколько глубоких вздохов, точно пытается преодолеть внезапный
приступ дурноты.
Ему трудно глотать, хотя он должен был бы проголодаться, поскольку съел
за все долгое путешествие лишь пару прихваченных с собой бутербродов. Мать
сидит напротив за обеденным столом, горит керосиновая лампа, за квадратами
окон - сумерки.

Альма. В последнее время все ужасно подорожало. Тебе-то, конечно, об
этом думать ни к чему, а я просто не знаю, как быть. Надо же: керосин
подорожал на 3 эре, а пять кило картошки стоят 32 эре. Говядина мне почти
уже не по карману, приходится довольствоваться обычной свининой или суповым
мясом. А уголь - ты не представляешь, что за зима у нас была, - уголь и
дрова подорожали вдвое. Приходилось укутываться потеплее, хотя из-за
учеников я была вынуждена топить как следует, ужас, сколько на это уходило
денег. Что с тобой, Хенрик? Ты такой грустный, что-нибудь случилось? Ты же
знаешь, что можешь все рассказать своей старой маме.
Хенрик. Я завалил экзамен по церковной истории.

Он беспомощно машет рукой, уставившись на материно ухо. Она осторожно
ставит чашку и кладет свою пухлую ручку на скатерть - матово блестят
массивные обручальные кольца.

Альма. Когда это случилось?
Хенрик. Несколько недель назад. В конце апреля.
Альма. И какие же последствия?
Хенрик. Буду сдавать снова в конце ноября. Раньше профессор Сюнделиус
не позволит.
Альма. Значит, твой выпуск откладывается.
Хенрик. На полгода.
Альма. Как же нам быть, Хенрик? От заема почти ничего не осталось, и
все стало так дорого. И плата за обучение, и твои учебники, твое содержание.
Ума не приложу, что делать? Я никогда не умела распоряжаться деньгами.
Хенрик. Я тоже.
Альма. И этот заем, который мы обещали вернуть, как только ты получишь
сан.
Хенрик. Я знаю, мама.
Альма. Я попытаюсь раздобыть побольше учеников, но теперь, когда