"Андраш Беркеши. Перстень с печаткой (Авт.сб. "Перстень с печаткой") (про шпионов)" - читать интересную книгу автора

- Что же вы мне советуете? Сказать об этом Каре?
Шалго остановился, поставил ногу на чугунную решетку и, тяжело дыша от
натуги, завязал шнурок. За последние месяцы он сильно располнел.
- Видите ли, Борши, - начал он, - если хотите послушаться моего совета,
Каре об этом не говорите. И я объясню вам почему. Ваша откровенность
причинила бы ему только лишние заботы: он любит вас, верит вам, но он не
вправе один решать вашу судьбу. Для этого его власти недостаточно. А те,
кому он подчиняется, не поверят ни одному вашему слову.
Итак, Кальман молчал. Объяснение Шалго показалось ему логичным, тем
более что он чувствовал себя чистым, незапятнанным, так как не совершил
никаких прегрешений против республики.
Через несколько дней Кальмана Борши неожиданно вызвали на проспект
Андраши, 60. Сперва его принял молодой следователь, а спустя некоторое
время пришел еще один - пожилой, худощавый, усатый. Положение Кальмана
было не из легких. А поскольку он вынужден был умалчивать о многом из
своего прошлого, показания его выглядели неполными, местами
противоречивыми, и он чувствовал сам, что следователи не верят ему.
По улице шли демонстранты, и в окно долетали слова "Интернационала":
"Вставай, проклятьем заклейменный..." Когда песня смолкла вдали, усатый
спросил:
- Почему вы не вступили в коммунистическую партию?
- А почему я должен был в нее вступить? Ведь я никогда не считал себя
коммунистом.
- Но все ваши друзья коммунисты: и Шандор Домбаи, и Эрне Кара... и
покойная невеста...
- А я вот не коммунист!
- Да, конечно, - согласился усатый. - Вот вы говорите, что товарищ
Калди умерла у вас на руках.
- Да, ее убили, - сказал Кальман. - Лейтенант Бонер и майор Шликкен
убили ее.
- Но кто ее выдал немцам? - Усатый следователь закурил сигарету. - И
почему вас посадили в одну камеру с ней? Это довольно необычно.
- Возможно, что необычно. Ответ на этот вопрос вам мог бы дать Шликкен.
Может быть, он хотел предоставить мне возможность проститься с Марианной.
Молодой следователь презрительно усмехнулся.
- Вот уж не знал, что гестаповцы были такими гуманными.
- Больше я ничего не могу сказать. - Кальман становился все более
раздражительным, но старался сдерживать себя и не лезть на рожон.
- Ну и, наконец, эта история с побегом, - сказал усатый. - Странно, что
вам так легко удалось бежать из гестапо. - Он взглянул на своего молодого
коллегу.
- Удавалось это и другим, - возразил Кальман.
- Да, - согласился усатый. - Однако непонятно, почему товарищ Калди не
сказала вам в камере, кто же ее все-таки предал.
Кальман мог бы, конечно, признаться сейчас, что одной из предательниц
была Илона Хорват, но назови он Илонку, та, в свою очередь, покажет, что и
он, Кальман Борши, небезгрешен.
- Я думаю, что моя невеста и сама не знала этого. Или вы подозреваете в
предательстве меня?
- Мы просто хотели бы поймать предателя, - уклончиво ответил усатый.