"Александр Берман. Среди стихий (Необыкновенные путешествия)" - читать интересную книгу автора

Пока Вэм застегивал крепления, руки закоченели. Пока они не
отогрелись, ничего он не знал и ни о чем не думал. Потом увидел реку,
ближний поворот и захотел взглянуть за него и убедиться, что там такие же
пространства безлюдья, и деревья, и кусты, и лед, покрытые снегом, и
что-нибудь еще. Вэм не думал о будущем: когда становилось холодно, желание
согреться стирало все иные мысли, а когда согревался, так бурно радовался,
что избавлялся от всякой тревоги.
Над рекой синее с одного боку, с другого желтоватое небо. Солнце
низко. В воздухе ледяная дымка. Вэм смотрит перед собой. Впереди он видит
Ларису. А вдруг сейчас проломится лед? Тогда он побежит, прыгнет, нырнет,
отцепит ей лыжи и поможет выбраться из воды. Но и лыжи ее не упустит. А
ребята мигом зажгут костер и дадут им сухие вещи. Они переоденутся. (Все
отвернутся, а Лариса: "Вэм, ты с ума сошел, ты что смотришь?") И останется
только высушить ботинки.
Вэму тепло, а лицо стянуто морозом. Дышать нужно осторожно, чтобы не
отморозить нос. Мороз настраивает на осторожность, но и действует, как
веселящий газ. Каждая нога несет большую тяжесть. В ней много силы. Она
сгибается не как на гонках, но все равно с удовольствием и скользит; и снег
едет навстречу, и пятки Ларискиных лыж убираются вовремя. Вот лыжня
становится хуже - это убывают люди впереди. Вот уже тропит Лариса - Вэм
сглаживает ее следы. Она шагнула в сторону - Вэм гордо проплывает мимо, и
теперь он первый, а перед ним река: берега и тени, длинные и поменьше, они
как шпалы на железной дороге, а дорога-то снежная.
Через пятьдесят минут хода Начальник объявил десятиминутный
привал. Остановились посреди реки, сняли рюкзаки и сели на них. Одну минуту
отдыхали с удовольствием. Но через две минуты от холода вскочили.
- Всем надеть телогрейки! - скомандовал Начальник.
Телогрейки пристегнуты под клапанами рюкзаков. Если возиться с ремнями
и пряжками не снимая рукавиц, то руки не мерзнут, но самого от этой возни
кидает в дрожь.
Что-нибудь отстегивать или пристегивать на морозе - нет ничего
противнее. Впадаешь в раздражение. А холоду только это и нужно.
Холодно! Еще как холодно! Когда телогрейки надевали, они ведь были
заморожены до сорока. Но скорее всего было уже под пятьдесят.
Термометр разбился на лесовозе. Это к лучшему, а то цифры
пугают. Солнце стало уходить в белесое ледяное марево и уменьшаться. Оно
как будто улетает от земли. Ей-богу, можно поверить, что улетает, так силен
оптический эффект. Деревья в лесу затеяли перестрелку - стволы им изнутри
разрывает. И, конечно, кто-то попробовал плюнуть и послушать, как трещит
замерзающий в воздухе плевок. И все стали плевать. Любая забава на морозе
помогает. Через пять минут надели рюкзаки прямо на телогрейки и
двинулись. Те, кто шел сзади, продолжали мерзнуть на ходу, а тропящего скоро
бросило в пот. Он не смог протропить и половины того, что удавалось без
телогрейки.
Тогда Начальник принял решение не останавливаться: темп продвижения в
глубоком снегу был такой медленный, что задние могли отдыхать на ходу или
останавливаться на минуту. Отдыхали стоя, подпирая рюкзаки лыжными палками.
Начальник принял решение пораньше встать на ночлег.
- Приглядывайте сушину, - распорядился он к трем часам дня.