"Жорж Бернанос. Новая история Мушетты " - читать интересную книгу автора

ящика с веревочной петлей. Он ныряет в отверстие и тут же снова появляется.
- А ну-ка глотни! - командует он.
Этот повелительно-грубый тон успокаивает Мушетту, пожалуй, даже больше,
чем любое дружеское слово. Впрочем, и защищаться-то у нее нет сил, разве что
молчанием, разве что этой вот неподвижностью. Только сейчас она начинает
соображать, что ее блуждание в чащобе под проливным дождем длилось долго,
очень долго и что сил у нее совсем не осталось. Судорожно зажимает она
зубами оклеенное сукном горлышко солдатской фляжки, откуда разит прокисшим
вином.
Спиртное, словно струя расплавленного свинца, заполняет всю грудную
клетку. Бог ты мой! Ей кажется, будто усталость переливается по всему телу,
мурашками покалывает каждый наболевший суставчик.
В глиняную, кое-как сложенную печь мосье Арсен подбрасывает связку
хвороста. И так же бросает через плечо свое старое кожаное пальто и
шерстяную рубаху. Языки пламени, пробивающиеся сквозь клубы дыма, золотят
обнаженный, словно из меди отлитый торс.
- Погрейся-ка, - советует он. - Я-то знаю, почему я сюда приперся,
ясно? Пережду непогоду, так-то оно лучше. Это, девочка, циклон, запомни
"циклоном" зовется. Лет двадцать назад я уже видел такое, а может, и
похлеще. В ту пору я еще и в школу не ходил - совсем мальцом был. Сначала на
море началось, в открытом море, может, за тысячи и тысячи километров отсюда,
потом мимо англичан прошло и к нам.
В Булони небо до того почернело, что все жители на улицу высыпали.
Сначала было тихо-тихо, потом море на северо-западе - само море, поняла?
закипело. Да, да, закипело, ну вроде как вода в кастрюле закипает. Пока еще
ничего слышно не было. Да и вообще ничего особенного мы не услышали. Только
вдруг видим, что все таможенные здания паром затянуло, - не дымом, ясно? - а
именно паром. Вроде бы и сам воздух тоже закипел. И вот, представь, крыша на
доке подымается, медленно-медленно так. Издали подумаешь, что это зверь
какой-то все раздувается, ну, дракон, что ли. А потом эта чертова крыша
забилась, будто парус, и как взлетит в небо со всеми своими балками, бах,
тарарах! Мы, понимаешь, детвора то есть, стоим, глазеем. А когда циклон над
городом прошел, так даже земля затряслась. Но в таких случаях сильного ветра
не бывает, он весь воздух всасывает, а мы в безвоздушном пространстве
остаемся. И даже, говорю, ничего не слышно, только кирпичи да черепицы как
начнут кругом трещать, вроде шутихи кто запускает. Все паром заволокло: и
город и море.
Опыт не обманывает Мушетту - красавец Арсен пьян. Только пьян совсем
по-другому, чем ее отец. Впрочем, никто еще никогда не видел, чтобы он брел
по дороге и шатался или держался стенки, как раненый зверь, когда тот
пробирается в свою берлогу. "Так только шуты разные да паяцы себя ведут,
презрительно заявлял он, - выпьют чуток и уже воображают, будто
пьяным-пьяны". При случае он охотно и с гордостью рассказывает, что не
здешний, что родился он в Булони, мать-бретонка его родила, мол, случайно от
неизвестного папаши. Обычно-то он, выпив, держит язык за зубами. Или же
говорит, говорит... вот как нынче вечером, ровным тихим голосом, почти
шепотом, в глазах загорается странный огонек, и когда он переходит к морским
рассказам - он служил во флоте, - упаси боже даже про себя усмехнуться.
Тогда он сразу вскакивает и идет на обидчика враскачку, по-матросски, верный
признак, что на него нашло, а здешние побаиваются этих приступов ярости,