"Жорж Бернанос. Под солнцем Сатаны " - читать интересную книгу автора

страсть заглушила в нем голос рассудка, и он не понимал, что она говорила
ему.
О ту пору Жану де Кадиньяну стукнул пятый десяток. То был невысокий,
уже огрузневший мужчина, носивший во всякое время костюм коричневого
бархата, в котором казался еще более тучным. Тем не менее маркиз умел
обольстить своеобразной обходительностью и учтивостью уездного волокиты,
коими пользовался необыкновенно искусно. Как и многих одержимых бесом
сладострастия мужчин, маркиза выдавала речь, сколько бы ни старался он,
находясь в обществе женщины или воображая ее рядом с собой, казаться резким,
властным, даже грубым. Голос его, где слышались нотки избалованного ребенка,
был замечательно гибок и обилен оттенками, настойчив, ласков и вкрадчив.
Кроме того, он унаследовал от матери, уроженки Ирландии, бледно-голубые,
сверкавшие леденистым блеском глаза, прозрачные и пустые.
- Добрый день, Малорти. Присаживайтесь.
Малорти действительно встал при появлении маркиза. Во время ожидания он
приготовил небольшую речь и теперь с удивлением обнаружил, что все слова
вылетели у него из головы. Он начал говорить как во сне, ожидая, когда
отхлынет гнев.
- Господин маркиз, я пришел говорить о нашей дочери.
- Вот как!
- Поговорим, как мужчина с мужчиной. Пять дней тому назад я сделал одно
открытие, и с тех пор все время думал, взвешивал "за" и "против". Дело
вполне можно уладить полюбовно, вот я и решил переговорить с вами, прежде
чем прибегнуть к другим средствам. Не дикари же мы, в самом деле!
- Каким же, любопытно? - осведомился маркиз. - Не подумайте только, что
я смеюсь над вами, - продолжал он тем же спокойным голосом, - но, черт
возьми, вы меня удивляете! Мы с вами уже не в том возрасте, чтобы лукавить и
ходить вокруг да около. Хотите, я скажу, что у вас на уме? Пожалуйста.
Девочка забеременела, и вы ищете папу своему будущему внуку... Ну что, прав
я?
- Ребенок ваш! - тотчас вскричал пивовар.
Невозмутимость толстяка подействовала на него, как ушат холодной воды.
Среди всех доводов, последовательно и тщательно обдуманных им и казавшихся
ему неопровержимыми, он не находил теперь ни одного, который осмелился бы
высказать хотя бы в виде предположения. Уверенность в своей правоте
развеялась, как дым.
- Оставим шутки, - продолжал де Кадиньян. - Я не позволю себе никакой
неучтивости по отношению к вам, не выслушавши прежде ваши доказательства. Мы
знаем друг друга, Малорти. Вам известно, что я не чураюсь женского пола. А
кто не грешит! Но стоит какой-нибудь девчонке принести в подоле, как ваши
треклятые кумушки начинают перемывать мне косточки: "конечно, он...",
"кажется", "похоже на это..." Да что в самом деле! Времена господ кончились.
Я беру то, что мне позволено взять. Республика существует для всех, черт
побери!
"Эк, куда хватил! Республика!" - воскликнул мысленно оторопевший
пивовар, приняв сию исповедь за дерзкий вызов, хотя маркиз говорил
чистосердечно, и сам Малорти как истый мужик благоволил в душе власти,
устраивающей состязания сельских хозяев и награждающей владельцев самой
тучной скотины. К тому же обитатель Кампаньского замка рассуждал о политике
и истории почти так, как рассуждал бы самый захудалый из его испольщиков.