"Анна Берне. Брут: Убийца-идеалист " - читать интересную книгу автора

руках, - это именно биография и ни в коем случае не роман. В тексте книги
нет ни одного факта и ни одной детали, которые не были бы не почерпнуты из
античных сочинений и которые автор не подверг бы тщательному анализу и
всестороннему осмыслению. Все диалоги, которых в книге довольно много, слово
в слово воспроизводят Плутарха или заимствованы из переписки Цицерона. Самый
смелый шаг, на который решился автор, заключается в их переводе из косвенной
речи, использованной Плутархом в его "Жизни Брута", в речь прямую.

Разумеется, мне ничего не стоило бы сопроводить каждое утверждение и
каждый упоминаемый факт точной ссылкой на соответствующий источник, как и
подвести аналогичные основания под каждое замечание, наглядно
продемонстрировав ту работу по осмыслению, критическому анализу и
перепроверке, которая сопровождала каждое умозаключение. Но я отказалась
идти этим путем, предположив, что среди моих читателей немного отыщется
таких, кто бросится перечитывать указанные в сносках страницы источников.
Тот же, кого это заинтересует, без труда найдет в библиографическом
указателе перечень использованных в книге текстов и при желании может легко
проверить мои утверждения. Я уже не говорю о том, что включение в книгу
подробного ссылочного аппарата привело бы как минимум к удвоению ее объема.

Отвергая другие версии описываемых событий, принадлежащие, в частности,
Диону Кассию, Аппиану и другим историкам, я делала сознательный выбор.
Выстраивая канву своего повествования, я опиралась на тот источник, который
содержит свидетельства современников Брута, считая его наиболее
заслуживающим доверия. О существовании не принятых мною версий я сообщаю
читателю в примечаниях, оставляя за каждым право на собственное мнение.
Отказалась я и от изложения споров между специалистами, порой захватывающе
увлекательных, рассудив, что читателю, далекому от изучения латинского мира,
они показались бы скучными. О том, какие есть точки зрения и почему я с ними
не согласна, я также сообщаю в примечаниях.

Разные историки называли Брута "честолюбцем", "неуравновешенным типом",
безвольной личностью, подпавшей под влияние Кассия, слабохарактерной
посредственностью. Я не ставила своей целью доказать несправедливость этих
определений, зачастую продиктованных восхищенным преклонением перед
личностью Цезаря или перед системой принципата. За годы, потраченные на
подготовку этой книги, задолго до того, как была написана ее первая строчка,
у меня сложилось совершенно иное видение этого человека. Мне представляется,
что факты, приводимые источниками, слишком красноречивы и абсолютно не
нуждаются в подтасовке, чтобы доказать правоту Марка Юния Брута и разрушить
карикатурный образ этого деятеля, который успел сложиться за века, прошедшие
после его смерти.

Права я или нет - судить читателю.