"Френсис Ходгсон Бернет. Маленький лорд Фаунтлерой " - читать интересную книгу автора

одну и ту же манеру по отношению к любой человеческой душе". И Седрик, с
одинаковой гордостью представляющий гостям своего деда, графа Доринкорта, и
своего друга, бакалейщика мистера Хоббса, Седрик, пекущийся о бедняках,
Седрик, который, теряя титул и наследство, думает лишь о том, будет ли дед
по-прежнему любить его, безусловно выступает в книге Бернетт как идеал
нравственного поведения, как настоящий джентльмен в этом новом, изменившемся
смысле слова. Конечно, как проницательно заметил один критик, Бернетт
удалось совместить в своей повести несовместимое: ее герой - юный
республиканец и в то же время несомненный аристократ, наследник титула и
поместья. В результате ее американские читатели получили возможность и
насладиться жизнью в старинном английском именье, ничуть не поступаясь
своими принципами, и сохранить чувство превосходства, присущее сторонникам
демократического правления. В этом критик видит еще одну причину
популярности книги Бернетт, с чем, пожалуй, спорить трудно.
Фрэнсис Ходгсон Бернетт, как мы уже видели, нередко сравнивают с
Диккенсом. При всем несходстве масштабов и характеров их дарований это не
лишено известных оснований. Симпатии к бедным и сирым, доброта, юмор - эти
черты несомненно сближают двух писателей. Упомянем еще одно свойство,
которое было присуще раннему Диккенсу и в высшей степени свойственно
Бернетт. Это та неукоснительная, святая вера в конечную победу добра,
которую порой называют сказочностью. "Ее произведения читаются с таким
увлечением, что от них трудно оторваться, - пишет в приведенной выше статье
В. Абрамова. - Читая, видишь недостатки автора, чувствуешь, что три четверти
того, что она выдает за правду, есть вымысел, а все-таки читаешь с
удовольствием и кончаешь книгу с мыслью: все это сказка, несмотря на строго
реальную форму, но сказка увлекательная и художественная". И несколько ниже
прибавляет: "Бернетт хочет сделать из жизни красивую сказку. И делает это с
таким увлечением, что увлекает и читателя". Все это верно. На некоторые
несообразности сюжета повести о маленьком лорде указывают и другие критики.
Биограф Бернетт Энн Твейт, например, отмечала неправдоподобие того случая,
который помогает Дику, чистильщику сапог в Америке, разоблачить претендента
на титул Фаунтлероя. По мнению Твейт, только необычайный дар рассказчика
позволил Бернетт преодолеть эти и подобные трудности.
Вместе с тем хотелось бы обратить внимание читателей и на другое
возможное объяснение. Необычайный успех книги Бернетт вызван, как нам
кажется, и тем, что она, возможно, сама того не сознавая, апеллирует к
древнейшим архетипам, заложенным еще на мифологическом уровне сознания. Как
показывают новейшие изыскания, именно эти, мифологические структуры,
проникшие позже в несколько измененном виде и в
сказки, служат мощным рычагом воздействия на читателей. "Сказочность"
повести Бернетт приобретает в этом смысле иное объяснение. "Синдром Золушки"
получает здесь своеобразное, но вполне узнаваемое многочисленными читателями
развитие. Седрик - сын третьего, младшего сына, два старших брата которого
явные "неудачники" (воспользуемся здесь терминологией В. Я. Проппа,
классический труд которого "Морфология сказки" (1928) позволит нам прояснить
структуру "Фаунтлероя" и некоторые "функции" его действующих лиц). "Удача"
отца Седрика, младшего сына графа Доринкорта, заключается, как и положено в
сказке, лишь в его красоте, добром и честном нраве. Эта "удача" после его
смерти передается его единственному сыну. На протяжении всей книги
происходит своеобразное "испытание" силы, ловкости, мужества, терпения, из