"Внимание, мины!" - читать интересную книгу автора (Величко Иван Андреевич)

Не так страшен...

Мины находили не только на дне моря. Порой они появлялись в самых неожиданных местах.

Представьте такую картину.

Солнце, улыбки, цветы. Теплоход медленно отходит от причала.

Брашпиль трудится вовсю. Вот уже показался из воды якорь. Но вместо того, чтобы сообщить на мостик: «Якорь чист!», боцман медлит. И вдруг тревожным, хриплым голосом докладывает:

— На якоре мина!

Случай захвата лапами якоря мины был настолько необычным, что капитан не сразу нашелся, какую отдать команду. С бака всех как ветром сдуло. Каждую секунду ждали взрыва.

Теплоход по инерции отходил от стенки. Капитан крикнул:

— Стравить левый якорь!

Именно «стравить», а не «отдать». Нужно поменьше толчков. Боцман с опаской приблизился к брашпилю и осторожно стал стравливать якорь-цепь.

На мачте взвился сигнальный флаг, обозначающий, что судно видит мину. А между тем теплоход «не видел», а держал ее на лапах якоря.

Вызвали минеров. Первым на теплоход поднялся мичман Подель.

— Вот так сюрпризик, — сказал он старшине Чеботареву, осматривая с высоты борта засевшую на лапах якоря донную немецкую мину. — Впервые в жизни такое вижу. Как же ее снять?

Мичман пересел в шлюпку. Подошел к якорю. Потом приподнялся, осторожно коснулся чуткими пальцами холодного бока мины, приложил к корпусу ухо: не слышно ли работы часового механизма? Но, кроме стука своего сердца, не услышал ничего.

Подель стал внимательно осматривать находку... Мина магнитно-акустического действия, поставлена с самолета. Значит, достаточно резкого толчка, чтобы сработал взрыватель или запустился механизм срочности.

Положение было довольно опасным. Все взвесив, Подель решил пойти на риск, но риск обдуманный. План операции выглядел так: мину остропить, прикрепить строп к резиновому понтону и осторожно стравить якорь до грунта. Тогда мина повиснет под понтоном, и ее можно будет отбуксировать к месту подрыва.

Начальник порта предлагал вывести теплоход из гавани. Но мичман решительно отказался от такого варианта: якорь может удариться о борт, и тогда взрыв неминуем.

Подель и Чеботарев взялись стропить мину. Одно неточное движение могло привести к печальному концу. Поэтому от минеров требовались осторожность и большое мужество.

Когда мина была остроплена, Чеботарев отошел на шлюпке к водолазному боту, а Подель поднялся на палубу теплохода. Боцман включил брашпиль. Якорь потихоньку стал опускаться в воду.

Мучительно медленно тянулось время. Тихо, пустынно вокруг, только крикливые чайки вьются над водной гладью. Спокойно лицо мичмана, но напряжена до предела каждая жилка, крупные капли пота усыпали лоб...

Прошло уже более получаса. Наконец мина повисла на понтоне. Тихо заработали винты за кормой водолазного катера, трос натянулся.

— Пошел, пошел! — радостно крикнул начальник порта, наблюдавший в бинокль за действиями минеров и увидевший, что понтон сдвинулся с места.

Снова томительное ожидание. Но вот отдаленное эхо взрыва известило о том, что фашистская мина уничтожена.

Теплоход готов к отплытию. Капитан сердечно пожимает руку Поделю и говорит:

— Завидное у вас мужество. Ведь мина боевая, но почему она не взорвалась раньше, под воздействием магнитного поля корабля?

Подель объяснил капитану, что система замыкателя была выведена из строя, вероятно, взрывами глубинных бомб. Инерционный взрыватель не сработал потому, что якорь выбирался медленно, резких толчков не было. Для взрыва же достаточно было одного чувствительного удара о корпус мины...

А в другой раз мину обнаружили в ковше землечерпалки.

Подрагивая корпусом, землечерпалка «Октябрь» неутомимо углубляла дно. Но вот, заскрежетав, машина остановилась. «В чем дело? — забеспокоился багермейстер. Навстречу ему бежал вахтенный.

— Что случилось?

Матрос перевел дух, показал рукой на корму:

— Там... Там...

— Что там? — переспросил багермейстер.

— Там в ковше мина.

— Мина? Может, показалось?

— Нет, мина, — ответил матрос.

Действительно, в ковше стояла почти вертикально прижатая к раме донная немецкая мина. Сжатие было настолько сильным, что корпус мины лопнул.

Смертельная опасность угрожала и землечерпалке, и ее экипажу. Полетела тревожная радиограмма к минерам. К месту происшествия срочно отправилась группа специалистов во главе с Павлом Петровичем Жеребко.

И вот минеры осматривают опасную находку. Мина заилена. А тут еще дождь начал моросить. Работать очень неудобно. Но все это не так уж страшно. Не давало покоя другое: когда Жеребко приложил к корпусу мины ухо, он услышал еле уловимое тиканье часового механизма. Значит, каждую минуту может произойти взрыв!

Да, положение незавидное. Даже такой смелый и мужественный человек, как Павел Петрович, почувствовал в сердце холодок.

На какой срок установлены часы? Для минера это было загадкой. Известно другое — нельзя терять даром времени, нужно как можно скорее добраться до прибора срочности и остановить его.

Горловину освободили от ила. Начали отворачивать нажимное кольцо, но оно словно прикипело и не поддавалось. А часы в мине все тикают и тикают.

Павел Петрович склонился над миной. С новой силой нажимает на ключ. Тот срывается, выскальзывает из гнезд нажимного кольца.

Еще одно усилие — и нажимное кольцо горловины медленно сдвинулось с места.

Минер снял кольцо, вынул гидростат и с силой рванул проводники. Их было шесть. Не до того, чтобы разобраться, какой куда идет: время поджимало.

Только сейчас Жеребко почувствовал большую усталость. Павел Петрович подозвал старшину Климова:

— Продолжайте разоружение, — А сам присел на мокрую от дождя палубу.

Старшина осторожно вынул запальный стакан. Мина была обезврежена. Ее уложили на плотик, отбуксировали в безопасное место и там подорвали.

...Багермейстер склонился над вахтенным журналом и записал: «...Мина обезврежена и извлечена из ковша землечерпалки». Разве такие слова ему хотелось записать! Но документ есть документ. Зато в сердце старого моряка навсегда осталось чувство благодарности отважным флотским минерам.

Да, у минеров флота и после войны было много работы. Не раз приходилось заниматься минами, обнаруженными в самых необычных местах. И не только в будни, но и в праздники.

Характерен в этом отношении ноябрь 1956 года, когда мне пришлось дважды отправляться в Николаев, а потом остаться там на небольшой срок.

Однажды пришел я после праздничного парада домой. Вдруг появляется рассыльный и вручает записку дежурного штаба флота.

— Приказано явиться в штаб флота, — говорю жене. — Наверное, придется заступить дежурным.

Но я ошибся. В штабе приказали срочно отправиться в Николаев. Там обнаружена мина, из-за которой приостановлены работы в порту.

Утром 8 ноября был в Николаеве. Явился к капитану порта. Он сообщил, что вчера днем ковшом землечерпалки «Советская Грузия» поднята с грунта донная мина. С офицером минной специальности из штаба флота капитан-лейтенантом Свиридовым отправились в порт. День праздничный, поэтому там кроме охраны никого не было. Метрах в тридцати от причала, на котором громоздился элеватор, стояла землечерпалка. В одном из ее ковшов торчала мина. Сразу определил — немецкая, магнитная.

На землечерпалку перебрался на шлюпке. С палубы увидел, что мина зажата между стенкой ковша и коромыслом подъемника рамы.

— Ну что ж, — сказал я, — дело ясное. Надо обезвреживать.

— К горловине первичного детонатора трудно подобраться, — заметил Свиридов. — Как бы ее развернуть?

— Трудно, — ответил я. — Для этого потребуется опустить раму с ковшом в воду. А мину лучше не трогать. Магнитное поле землечерпалки может вызвать взрыв.

Пришлось разоружать мину в том положении, в каком она находилась. Вдвоем в ковше было тесно, и Свиридов находился в шлюпке.

Погода была плохая: моросил мелкий дождь, с моря дул довольно свежий ветер. Стало холодно, а отогреться негде да и некогда. Мина стояла в ковше, заполненном илом, вертикально, с небольшим наклоном. Работать очень неудобно, и я с трудом отдал крышку запального стакана. Еще сложнее было извлечь сам запальный стакан.

Наконец мина обезврежена. Ее можно развернуть, чтобы добраться до прибора срочности. Но вдвоем это сделать не под силу. Поднялись на палубу землечерпалки, и Свиридов отправился на берег, чтобы разыскать кого-нибудь из членов команды, который бы опустил раму с ковшом.

Я тем временем прошелся по судну. И тут обнаружил, что на камбузе кто-то есть. Открыл дверь и увидел повариху. Ни о чем не подозревая, она спокойно готовила обед.

— Не могу же я оставить людей без обеда в праздничный день, — отмахнулась повариха, когда я сказал, что на судне находиться опасно.

Мина была обезврежена, и я не настаивал, чтобы женщина покинула судно.

Вскоре вернулся Свиридов. Члены команды землечерпалки начали перебираться на судно. Я отправил всех на бак, кроме механика и машиниста. Они опустили раму, и через полчаса мина была окончательно разоружена. Инерционного взрывателя в ней не было, поэтому она не наделала бед, когда ее зацепил ковш землечерпалки.

Предстояло мину погрузить на плотик, отбуксировать в безопасное место и подорвать. Но багермейстер попросил временно прекратить работу и дать возможность команде пообедать. Нас тоже пригласили к столу.

Во время обеда багермейстер рассказал, как была обнаружена мина в ковше.

Землечерпалка углубляла дно у элеваторной пристани. В предпраздничные дни команда старалась выполнить высокие социалистические обязательства, взятые к годовщине Великого Октября.

Багермейстер проверял работу механизмов, несение вахтенной службы. Когда он зашел к себе в каюту, почувствовал, что машина остановилась.

«В чем дело? Ведь до конца работы еще часа два», — размышлял багермейстер, выходя из каюты и направляясь к машинисту. Тот заверил, что у него все в порядке и задержка произошла не из-за машинного отделения.

Но машина-то остановилась.

И когда багермейстер с матросом прошли на корму, стало ясно, что произошло. В ковше торчал серый цилиндрический предмет. Его так зажало коромыслом подъемника рамы, что машина остановилась. Принесли ломы, чтобы как-то освободиться от этого предмета. Но тут поняли, что перед ними мина! О случившемся доложили начальству. Пришло распоряжение работу прекратить, всей команде покинуть судно.

— Хорошо, что это распоряжение не слыхала наша повариха, а то бы сидели сейчас без обеда, — сказал, смеясь, кто-то из матросов, когда багермейстер закончил свой рассказ.

После обеда в безопасном месте мы со Свиридовым изъяли из мины всю аппаратуру, а корпус, начиненный взрывчаткой, уничтожили.

Но не успел я приехать домой в Севастополь, как снова был вызван в штаб. Думал, что для доклада о произведенной работе. Но ошибся.

— Начальник штаба флота приказал немедленно отправиться в Николаев, — сообщил мне дежурный.

— Я ведь только оттуда.

— Срочно вызвали опять. И даже самолет готов к вылету.

Пришлось лететь в Николаев. На аэродроме уже стояла машина капитана порта, и меня быстро привезли в порт. Землечерпалка «Советская Грузия» стояла на прежнем месте. Механизмы ее не работали, на палубе не было ни одного человека. А в ковше опять торчала немецкая магнитная мина.

На этот раз мы со Свиридовым действовали смелее. И все же пришлось затратить целый день на обезвреживание мины.

В Николаеве произвели водолазное обследование всей акватории порта в районе элеватора. И такие меры были приняты своевременно. На следующий день магнитную мину обнаружили под килем теплохода «Декабрист».

Картина прояснилась. Перед оставлением Николаева фашисты заминировали места стоянки кораблей и судов. Мины хотя и были авиационные, но не имели ни парашютных замков, ни инерционных взрывателей. Значит, их сбрасывали с катеров.

Минеры изучили аппаратуру этих мин. Электрические батареи у них были разряжены, поэтому приборы не реагировали на магнитное поле кораблей и судов. Но мины могли взорваться при ударе по их корпусу якорем или гребным винтом, так как глубины здесь небольшие — у элеватора около десяти метров, а осадка теплохода девять метров.

После окончания этих работ в Николаеве выехал в Севастополь.

Такие командировки носили эпизодический характер. В основном же работать приходилось в море. Там минеры испытывали оружие, производили учебные минные постановки, торпедные стрельбы, траление, занимались подготовкой запальных команд.

Работа была интересной. На глазах осуществлялся известный принцип: «Против всякого яда есть противоядие». Совершенствовались мины, совершенствовались и средства борьбы с ними, улучшался метод защиты кораблей от неконтактных мин. И мины изготавливали с учетом всех этих более современных средств.

Взять хотя бы такой пример: с появлением мин появились тралы как средство борьбы с ними. Затем были сконструированы минные защитники как средство борьбы с тралами. Сперва они были эффективными. Но средства траления снабдили специальными устройствами, и эффект применения минных защитников резко снизился.

И все это выяснилось в результате длительной и тщательной исследовательской работы.

Мина, как оружие, имеет свои особенности. Выставленная в воду, она может длительное время находиться там, готовая произвести разрушение, нанести ущерб. Нередко мина лежит на дне или стоит на якоре мертвой болванкой долгие годы и, не причинив вреда, выходит из строя.

И все же мина — грозное оружие. Взрываясь неожиданно, она поражает корабли и суда в наименее защищенную их часть — днище.

Таким образом, мины представляют большую опасность и очень широко используются воюющими государствами.

Естественно, с минами приходится вести серьезную борьбу.

Во время второй мировой войны появились неконтактные мины. И специалисты задумались: что делать, чтобы снизить их опасность? Потребовалось хорошо изучить эти новые мины, что было связано с риском.

В годы войны на Черноморском флоте разоружением мин занимались М. И. Иванов, И. И. Иванов, Г. Н. Охрименко, И. В. Щепаченко, Б. Т. Лишневский, С. И. Богачек, И. А. Ефременко, П. П. Новиков, И. А. Малов, И. П. Ткач, П. З. Иевлев, Б. А. Титов. Большую помощь им оказывали специалисты-водолазы, среди которых особенно отличились Л. П. Викулов, А. Г. Романенко, Н. С. Мищенко. Но проникновение в тайну устройства немецких неконтактных мин дорого нам обходилось. При исполнении своего долга погибли многие отважные боевые товарищи.

После войны также производилось разоружение неконтактных мин (П. П. Жеребко обезвредил 50 штук, К. К. Гавеман — около 30, Б. А. Титов — 25). Мне удалось разоружить 36 неконтактных мин. В этой опасной работе участвовали также А. М. Еремеев, В. С. Овсянников и Н. А. Глазков. Всего на Черноморском флоте с 1949 по 1956 годы разоружено около 150 мин.

После окончания второй мировой войны минная опасность существовала еще долгие годы. Каким бы ни было тщательным траление, все же, хотя и небольшая, часть мин может остаться необнаруженной.

Какие мины долгое время представляют опасность?

Якорная мина может стоять несколько лет и быть опасной, если ее не вытралить. Но постепенно она обрастает ракушками, тяжелеет и ложится на грунт, становясь донной.

Может быть такой случай. При постановке мина не отделилась от якоря и лежит на грунте. Если ее «потревожить», а это может произойти спустя длительное время, то она становится на заданное углубление, и уже будет опасной.

В корпус мины в момент сбрасывания может попасть вода, и мина потонет, превратившись в донную.

Во всех этих случаях мина может взорваться, если ее, скажем, корабль зацепил своим якорем.

Известно, что последний случай подрыва судна на мине, оставшейся с первой мировой войны, произошел в 1928 году.

Много непредвиденного может произойти с неконтактными минами. Одни из них зарываются глубоко в ил, и их трудно обнаружить. Другие вследствие разрядки батареи, повреждения аппаратуры при постановке, при боевом тралении или контрвзрывах могут выйти из строя и лежать на грунте. А у некоторых происходит заклинивание механизмов. Однако они вполне исправны и боеспособны, только не чувствительны к воздействию на них магнитного или акустического поля корабля. И стоит такую мину слегка «потревожить», как запустятся часы, и она через определенный срок придет в боевое положение.

Такая мина была обнаружена спустя много лет после окончания войны в одной из бухт Севастополя. Когда ее стали разоружать, то минеры услышали, что часовой механизм срочности начал работать. Специалисты проявили максимум осторожности, мужества, умения и мину обезвредили.

У извлеченной аппаратуры прибор срочности был установлен на двое суток. С момента подъема мины прошло 12 часов. Через 36 часов она бы пришла в боевое положение. Все механизмы этой мины, источники питания были исправны. И только один механизм срочности во время постановки от удара заклинило, и мина лежала нечувствительной.

Некоторые попадали в трубу земснаряда, в ковш землечерпалки и даже на якорь судна. Встреча же с такой миной в море — довольно редкое явление, и опасности для корабля не представляет, так как взрыватели этих мин не чувствительны к воздействию на них магнитного поля.

Вытралены и якорные мины. Правда, те, что обросли ракушками и лежат на грунте, во время шторма могут быть сорваны. Порой рыбаки вытаскивают их в своих сетях. И очень плохо поступают, когда обрезают эти сети и мина продолжает путешествовать по волнам до встречи с другими мореплавателями.

При обнаружении плавающей мины с нею легко справляются даже моряки невоенных судов. Остропив ее за рым, поднимают осторожно на палубу, укладывают на мат и закрепляют. С таким грузом можно идти в базу или вызвать минера для уничтожения опасной находки.

Но неконтактные мины опасны. При обнаружении такой мины без специалиста не обойтись. Ну а минер обезвредит ее, на то он и минер!