"Инга Берристер. Любовь одна " - читать интересную книгу автора

белую кожу, свои щеки, которые заливались предательским румянцем всякий раз,
когда она была смущена. Ненавидела свои светлые волосы. Свои светло-серые
глаза... Ей всегда хотелось быть брюнеткой. Смуглой брюнеткой с роскошными
длинными локонами и темно-карими глазами - жгучими, проникновенными и
выразительными.
Еще тогда - десять лет назад - Дункану нравились именно яркие,
экзотические смугляночки. Дороти особенно запомнилась одна девушка, которую
Дункан как-то привез из Брайтона. Смуглая, черноволосая, похожая на цыганку
красавица с яркими алыми губами и чернющи-ми, будто сверкающие угольки,
глазами... Они с Дунканом были неразлучны. Дороти помнила, как она
завидовала этой красавице, как жутко она ревновала ее к Дункану. Дороти
тогда было пятнадцать. Дункану - почти двадцать два.
Даже теперь, по прошествии стольких лет, воспоминания о той безумной и
безнадежной подростковой влюбленности отдавались в ее душе пронзительной
болью. Дороти тогда была совсем ребенком - глупым, наивным ребенком. И
угораздило же ее влюбиться в парня, который был для нее абсолютно
недостижим. Теперь-то она понимала, что ее чувство к нему было просто
нелепым и смехотворным.
Впрочем, она поняла это еще тогда. И Дункан сам так сказал. Конечно, не
ей. Просто Дороти случайно подслушала разговор Дункана с его дедом.
Она пришла к ним домой якобы для того, чтобы навестить дедушку
Дункана - давнего друга ее родителей. А на самом деле надеялась застать дома
Дункана и втайне мечтала о том, что он - может быть - уделит ей какое-то
время, побудет с ней, поговорит...
Запросто, по-соседски, Дороти вошла через заднюю калитку в дальнем
конце сада. Но когда уже подходила к дому, из распахнутого окна на первом
этаже донесся голос ее кумира.
Дороти никогда не подслушивала чужие разговоры. Но тут она замерла на
месте, словно громом пораженная. Она слышала каждое слово, и все они были
для нее точно пощечины. Именно в эти мгновения романтическая юношеская
влюбленность в Дункана, замешанная на слепом обожании и восхищении,
обернулась горьким презрением к себе. Тогда она действительно возненавидела
себя: свою детскую глупость, свою дурацкую наивность. Дороти очень хорошо
помнила свои тогдашние переживания. Впечатление было такое, что ее существо
раскололось надвое. С одной стороны, она так и осталась глупой девчонкой,
которая по уши влюбилась во взрослого парня и, несмотря ни на что, все-таки
питала какие-то сумасшедшие надежды на взаимность. Но вместе с тем в самых
глубинах ее детской души, переполненной горечью и обидой, родилась другая
Дороти. Взрослая и даже немного циничная, эта новая Дороти все понимала и
могла только пожалеть наивную девчушку, которой она была еще буквально пару
минут назад.
Да, говорил Дз^кан, у него есть глаза. И он все видит. Он видит, что
Дороти в него влюблена, и понимает, насколько это опасно. И, конечно,
сделает все для того, чтобы она поняла: ее чувства к нему'- это просто
ребячество. Что между ними не может быть ничего такого. Причем, угрюмо
заметил Дункан в разговоре с дедом, ему было бы намного проще, если бы
Дороти не приходила в поместье, как к себе домой, то есть каждый божий день.
И он даже обвинил деда в том, что тот сам поощряет девочку приходить к нему
в любое время.
- Я люблю эту девчушку, - отозвался Джордж Эшби-Кросс, и в его голосе