"Инга Берристер. Мне не забыть..." - читать интересную книгу автора

помогли ей, но из страха поколебать их доверие она ни словом не обмолвилась
о своих похождениях. Однако ее вина перед ребенком куда более тяжкая. Малыш
неспроста с самого начала повел себя плохо, протестовал, как мог, и
отказывался расти и жить. У Эмили то и дело подскакивало давление,
усиливалась отечность, и тошнота не прекращалась. Еще не рожденный ребенок
все хуже ладил с матерью, пока не случилось непоправимое. Объяснения врача
Эмили пропустила мимо ушей, ему-то невдомек, какова скрытая подоплека
истории болезни его пациентки. Тот факт, что она чисто физически не готова
была породить новую жизнь, не помешал Эмили по-своему истолковать причину
происшедшего.
И как только Нэнси отважилась во всеуслышание отвергнуть свое дитя? Не
дай Бог ей испытать те же сожаления и угрызения совести, которые терзают ее
сестру!
Что за жестокая насмешка: заветная мечта Эмили обернулась для другой
женщины досадным недоразумением. Так есть ли повод завидовать, портить
отношения, которыми они обе дорожат, и подвергать риску любовь к будущему
племяннику или племяннице?..
Уже несколько дней подряд все идет наперекосяк. Вот и теперь сорвался
субботний рейд по магазинам: пока Эмили, как могла, ободрила Люси и обсудила
с ней план действий, уже было поздно ехать за продуктами. Благо, она не
голодна, так что скудные запасы еды можно пополнить и завтра.
Эмили при ее точеной, изящной фигурке не приходилось соблюдать диету,
аппетит у нее был отменный и пропадал лишь от волнения, как сейчас. Эмили
предприняла попытку взбунтоваться: она не намерена объявлять голодовку из-за
господина Богарта, и, если б в холодильнике, кроме приправ и пакета молока,
нашлось что-то еще, она, пожалуй, насильно заставила бы себя съесть все до
последней крошки.
Со смешанным чувством разочарования и облегчения она захлопнула дверцу:
придется ограничиться чашкой кофе и тостами. Эмили перекусила, потом
облачилась в старенькие, потрепанные джинсы и просторную хлопчатобумажную
блузу, захватила панаму с широкими полями и вышла в сад.
Эмили, вступив во владение коттеджем, разбила на заднем дворике
цветники, самостоятельно выложила мощеную дорожку, окаймляющую клумбы, и
посередине каждой установила фонтанчик для поливки.
Летом уход за цветами поглощал практически весь досуг Эмили, к немалой
досаде Нэнси, настоятельно советовавшей сестре нанять садовника и не портить
руки возней в земле.
- Можно подумать, твой патио - центр мироздания. Торчишь, как
отшельница, в этой дыре вместо того, чтобы почаще бывать в обществе.
Что и говорить, Нэнси верно подметила: Эмили предпочитала свой сад
блеску и суете светских раутов. Ничто не приносило ей такого умиротворения,
как запах земли и благоухание цветов. Физический труд залечивает душевные
раны.
- Сельский климат не идет тебе на пользу, - не унималась Нэнси. - Ты
все такая же бледненькая и глаза печальные, даже когда улыбаешься.
Эмили отшучивалась и ссылалась на хроническую усталость. Если на душе
кошки скребут, с чего бы это глазам лучиться от счастья? Прояви старшая
сестра чуть больше настойчивости, может, и удалось бы извлечь на свет Божий
неведомый недуг, завладевший Эмили, но Нэнси не хватало такта,
изобретательности, а прокурорскими методами у Эмили не вырвать признания,