"Анна Берсенева. Полет над разлукой " - читать интересную книгу автора

Але, кто такие мыдлоны.
Линке можно было посочувствовать. Ее родители жили в каком-то
шахтерском городке на Украине, а это значило, что об их помощи следовало
забыть, хотя они обожали свою доньку, которой удалось пробиться аж в саму
Москву, в главный театральный институт. А родители Левы Наймана, с которым
Лина познакомилась во время вступительных экзаменов и за которого вышла
замуж уже в сентябре на первом курсе, терпеть не могли невестку, поломавшую,
как они почему-то считали, театральную карьеру их сына. Из дому, правда,
молодую семью не гнали, но и условия создали такие, что Линка с Левой
быстренько смылись на квартиру сами.
В общем, у Лины Тарас было из-за чего идти в официантки. А Але вполне
хватало скромной лицейской подработки.
Лина была самой милой и доброй девочкой на всем курсе, любой мог
рассчитывать на ее помощь - моральную, а при малейшей возможности и
материальную. Леве, вопреки родительскому представлению, повезло с женой.
Да и красивая она была, в этом и сомнений не было: стройная, с
длинными, совершенно белыми прямыми волосами и большими миндалевидными
глазами потрясающего аквамаринового цвета - то есть прозрачными. Ее
внешности завидовали, кажется, все девчонки, кроме Али. Линина почти тезка,
дочка известного режиссера по имени Лика, даже интересовалась насмешливо:
- Ты, Линуся, подтяжечку случайно не делала еще? Глазки у тебя -прямо
до висков, по таким штучкам в Голливуде определяют, когда звезды старость
свою начинают скрывать!
И все-таки Аля понять не могла, почему такой придирчивый и прозорливый
мастер, как Карталов, взял на свой курс Лину. Чего-то в ней не хватало, что
ли... Или наоборот - слишком гармоничным, округлым было каждое ее движение и
весь облик?
Но говорить о таких смутных, самой не до конца понятных вещах с Линой,
конечно, не хотелось. Потому что говорить с ней было легко: от нее совсем не
исходила зависть, к которой Аля уже успела привыкнуть, учась в ГИТИСе, и
которая вообще-то могла считаться естественным актерским качеством.
Они и разговаривали о чем-то веселом однажды поздним сентябрьским
вечером, сидя в гитисовской мастерской за шитьем костюмов. Лина, правда, не
играла в новом студенческом спектакле - чеховской "Свадьбе", - но Аля играла
невесту, и Лина помогала ей подогнать по фигуре безразмерное свадебное
платье, верой и правдой служившее свадебным ролям не одного поколения
студентов.
Аля шить не умела совершенно, оторвавшаяся пуговица была для нее если
не совсем проблемой, то по крайней мере большим неудобством. И она с
уважением следила, как мелькает иголка в тонких Линкиных пальцах.
Почувствовав ее взгляд, та подняла глаза от шитья.
- Что ты, Шурочка? - спросила она, привычно переиначивая Алино имя,
которое каждый кроил по-своему.
- Да просто... Есть же люди! Все умеют, ни в чем их действительность не
тормозит.
Аля ответила совершенно искренне и поэтому, наверное, не слишком
понятно.
- Вот тоже мне, нашла уменье! - Линка махнула рукой - так, что иголка
вырвалась из ее пальцев и повисла на нитке. - Талию ушить! Ну и надо было
мне в костюмеры идти.