"Анри Бертьен. Вождь (Вересковая пустошь)" - читать интересную книгу автора

потерпел бы возле себя советников - он был слишком горд. Единственным, что
могло смирить его гордыню, была "воля предков", провозглашением которой и
промышлял шаман. "Интересно... - думал, ухмыляясь, А Джонг, - так кто же на
самом деле правил нами... в трудные минуты"? - Ответ не заставил себя долго
ждать. Воины, подойдя к шаману, окружили его широким кругом, не смея
нарушить ритуал, и сели, скрестив ноги, на землю.
А Джонг пристально наблюдал за стариком. Раньше он никогда этого не
делал - священный трепет, овладевавший им во время исполнения ритуалов,
делал возможным лишь восприятие информации, оглашаемой "сумасшедшим
старцем". Теперь же, когда шаман явно преднамеренно развенчал себя перед
ним, жгучее любопытство овладело юношей. И он начал примечать, что танец
старика есть не бред сумасшедшего, как ему с детства казалось, а просто
отвлекающий манёвр, призванный всего лишь усыпить бдительность зрителей. Йок
явно следил за толпой, оценивая её состояние, и всегда выбирал самый
подходящий момент для "Снисхождения Истины". Тогда следовала заключительная
часть ритуала, шаман "в изнеможении" падал на землю, и, лишь после
многократных и настойчивых просьб, начинал медленно, точно припоминая,
говорить... "Старый плут... - Улыбнулся юноша. - Так вот, значит, в чём
состоят принципы управления толпой...", - Мелькнула в его мозгу озорная
мысль. "Берегись, сын мой... В жизни далеко не всё так просто, как может
показаться на первый взгляд...", - Вдруг послышалось ему. Кто это сказал?
Юноша оглянулся. Вокруг никого не было. Он нерешительно взглянул на шамана -
тот, казалось, уже изживал всё своё тело в агонизирующем экстазе, но
глаза... его глаза были единственным, что оставалось неподвижным в этом
диком вихре. Даже лицо - даже каждая отдельная мышца его лица, казалось,
была частью единого великого оркестра, безупречно исполнявшего сложнейшую
мелодию под названием "танец шамана". Глаза же, почти не отрываясь, смотрели
на юношу. И прочёл в этих глазах тогда юный А Джонг как услышанное только
что предупреждение, так и немой вопрос: "Ну, так как?". - И юноша, едва
заметно кивнув, приспустил веки. Улыбка удовлетворения на миг осветила лицо
шамана, которое, казалось, лишь на это мгновение прекратило пляску, внеся в
стройный хор движений его мышц всего только одну фальшивую ноту...
Танец тут же преобразился. Он стал более бурным, даже, казалось,
агонизирующим. Воины терпеливо ждали, не смея ни прервать его, ни поднять
глаза. И лишь А Джонг, стоя дальше всех, совершенно бесцеремонно,
восхищёнными глазами глядел на старика. "Ай да Йок... - думал он. - Ай, да
плут... Но какова голова... Я даже готов поверить, что сегодня боги
предложат нам единственно возможный из всех выход...", - И шаман не заставил
себя долго ждать. Танец прекратился. Старик встал, расправив плечи, не
утруждая себя даже лежанием на земле и выпрашиванием интереса публики, начал
медленно говорить:
- Боги сказали мне... что на долю нашего народа... выпало самое тяжкое
испытание, которое только может выдержать столь немногочисленное племя. - С
мрачной торжественностью, просто, без обычных ужимок и недомолвок, произнёс
он. - Они сказали, - шумно, чтобы слышали все, вздохнул Йок, - что речь
сейчас идёт о жизни или смерти нашего племени. Если мы покажем свой ум,
силу, выносливость, верность друг другу, вождю и воле богов, если не
испугаемся долгого и тяжкого труда, если подчинимся воле разума, но не
сердца - они спасут нас, и благоденствие станет нашим уделом на много лет
вперёд. Если же нет... - старик обречённым взглядом обвёл окруживших его