"Александр Берзин. Опора на духовного учителя: построение здоровых взаимоотношений" - читать интересную книгу автора

Непале, большинство тибетцев научились местному диалекту. Способность
общаться была насущной потребностью для посещения магазинов и всех других
практических аспектов жизни. На Западе, однако, эти учители вели
привилегированное существование, когда ученики с готовностью предоставляли
им свои услуги во всех повседневных нуждах. В результате многие тибетские
учители не изучали язык страны, где они находились, и таким образом
сделались, можно сказать, изолированными от мира. Они вообще не касались или
касались в очень малой мере реальной жизни своих учеников. Многие из них
замкнулись в своем внутреннем мире и проводили большую часть времени в
чтении или медитации.
Затем, ко времени конца культурной революции и ослабления строгостей на
тибето-непальской границе, в 1980-х годах в Индию хлынуло большое количество
тибетцев. На протяжении более чем двух десятков лет лишенные возможности
быть монахами или монахинями новоприбывшие просто оккупировали мужские и
женские монастыри. Геше и ламы, обучающие на Западе, уже несли на себе
тяжесть ожиданий, связанных со сбором средств на строительство храмов для
восстанавливаемых в Индии тибетских монастырей. Теперь же они оказались под
непрекращающимся давлением, вынуждающим их финансировать проживание и
пропитание новопостриженных монахов и монахинь.


Возникновение нездоровых взаимоотношений

Динамика этих сил привела во многих случаях к нелучшим взаимоотношениям
между западными духовными искателями и тибетскими учителями. Западные люди
по большей части выражали свои мысли открыто, в то время как тибетцы
предпочитали меньше говорить или же высказывались околичностями. Например,
если бывает предложена добавка десерта, европейцы прямо примут ее, если
хотят. Тибетцы, со своей стороны, обычно три раза отказываются, прежде чем
примут предложенное. Тотчас же сказать: "Да!" - означает для них жадность и
пристрастие. Из-за культурных различий, подобных этому, и общей политики
учителей не делиться с учениками своими личными проблемами дефицит контакта
между ними неотступно усиливался. Члены Дхарма-центров не догадывались об
эмоциональном и финансовом давлении, с которым имели дело их тибетские
учители.
Вскоре начали происходить злоупотребления в сфере секса, денег и
власти. Традиционный Тибет тоже имел религиозную коррупцию, никакое общество
не защищено от этого. Однако эти злоупотребления не достигали той степени, в
которую хочет заставить нас поверить китайская коммунистическая пропаганда.
С другой стороны, не каждый, кто являлся учителем, был святым, что бы там ни
воображали европейцы со сверкающими от восторга глазами. Провоцирующие
условия жизни на Западе просто-таки вызвали на поверхность худшее в
некоторых из учителей, склонных к недостойному поведению.
Когда западные практикующие старшего поколения также начали учить
тибетскому буддизму в начале восьмидесятых, отсутствие должного контроля над
ними в некоторых случаях тоже вело к подобным нарушениям. Старшее поколение
учителей, которые воистину вдохновляли своим примером, медленно, но
неотвратимо уходило из жизни. Борьба за власть по наследованию линий
преемственности и полемика о Защитнике Дхармы среди уважаемых духовных
лидеров внутри тибетского сообщества подлили масла в огонь растущей смуты.