"Станислав Бескаравайный. Предохранитель " - читать интересную книгу автора

подозрительности. Человек захотел обрести жесткость и под фразами Адрина он
таким становился.
- Вот переделанные классические картины - изменены лица, сюжеты
старые. Попробуй найти себя, выделить недругов. Смотря по обстановке
наметить план мести...
- Толпа должна смеяться над твоим врагом. Злобно и нагло. Пусть его
передразнивают. Он живет скрытно? Выдумай ему недостатки. Лучший способ -
сделай подарок. Вот отличный домкрат - напиши на нем "Применять от жабы".
Вручи прилюдно.
- Будут подарки в ответ? Кончено. Вот варианты - учись не замечать,
отшучиваться, передаривать обратно.
- Сейчас с тобой будут ругаться образы - умудрись оставить за собой
последнее слово.
Он натаскивал клиента до вечера. В который раз делал из человека
безотказный механизм пожирания других людей, раковую опухоль, питающуюся
деньгами и властью. Ничего, безопасники это одобрят, им такие нужны, если
не для дела, то на мелкие расходные комбинации - точно.
Следующим утром Адриан никак не мог понять - откуда в нем раздражение.
Оно копилось исподволь всю неделю, и вот сейчас он брился и ему жутко не
нравилась физиономия в зеркале. В обычном, без всяких фокусов стекле с
амальгамой. Рука с бритвой замерла на несколько секунд - он понял, что
вышел из душевного равновесия. Проблема.
Вышколенный разум бросился искать ее корни. Может, он просто приболел?
Нет - тот череп, нарисованный внизу зеркала, по-прежнему весело скалится и
надпись "Ты выглядишь лучше меня" - все еще правда. У него проблемы на
работе? Интриги, которые анализирует подсознание? Тоже пока все тихо,
подкапываются под него в пределах разумного. Тогда почему?
Адриан засмеялся. Это чувство. Он влюбился. Она раскрутила его,
разворошила. Ему не хотелось заносить ее сущность в блокнот - это казалось
бесконечно пошлым и глупым. Но любовь - это проблема или нет? Он попытался
докопаться: решение в эту секунду принимается еще в здравом уме, или уже
окончательно влюбленным человеком? Не станет ли он уязвимым? Может, пока не
поздно, задушить в себе всякую к ней симпатию? Тогда освободится море
времени. Промелькнули в голове все дела и заботы, срочные и долговременные.
Пожалуй, два-три месяца можно потратить, пусть его рацио возьмет отпуск за
свой счет. Ничего страшного за это время не случится, а потом благоразумие
восторжествует.
Рука с бритвой продолжила свои аккуратные движения.

Ноябрь 2003