"Дейл Бейли. Смерть и право голоса (Нежить. Антология) " - читать интересную книгу автора

Но вслух я произнес:
- Я в порядке, Льюис. Я в полном порядке.

* * *

Хотя я вовсе не был в порядке.
Никто из нас не был в порядке, но даже сейчас (а может, особенно
сейчас) первое, что приходит в голову о тех первых неделях, - это как
незначительно воскрешение мертвых затронуло нашу повседневную жизнь.
Отдельные случаи попадали в новости - я помню сюжет об аресте серийного
убийцы, чьи жертвы вылезли из неглубоких могил на заднем дворе, - но в
большинстве своем люди жили как раньше. После первого шока рынок успокоился.
На прилавках к Дню благодарения появились индейки; на радиостанциях
отсчитывали дни до Рождества.
Тем не менее, думаю, под видимым спокойствием и тогда уже пряталась
истерия, как омут под гладью невозмутимого озера. Омут, в котором
неосторожные могут утонуть. В большинстве своем люди выглядели нормальными,
но копни чуть глубже - и все мы тихо сходим с ума тысячей разных способов.
"Ах, кто копает на моей могиле" и все такое.
Лично я не мог спать. Предвыборный стресс нарастал еще до провального
выступления на "Перекрестном огне", и в последние перед голосованием дни,
особенно с опросами (и милейшими делегатами женского пола) в Калифорнии, я
просыпался, зевая во весь рот и с трудом продирая глаза. К тому же меня
мучило чувство вины. Три года назад бабушка сломала ногу и оказалась в доме
для престарелых "Лонг Бич". Хотя мы созванивались каждый день, я так и не
сумел вырваться на денек-другой и навестить ее, несмотря на то что в
Калифорнии наша кампания продолжалась довольно долго.
Но воскрешение мертвых поставило в моей бессоннице новую веху. В ночь
выборов я из последних сил добрался до постели, причем в голове у меня
кружились воспоминания о разгуливающих по улицам зомби, и заснул тяжелым,
лихорадочным сном. Во сне я бродил по заброшенному городу. Окружающий пейзаж
носил отпечаток свойственной снам мрачной многозначительности: каждый
выпавший из стены кирпич, парящие в ущельях между высотными зданиями
газетные обрывки, сгустки темноты в заброшенных подземных переходах - все
вызывало тревогу. Но сильнее всего меня напугал звук, единственный звук в
этом океане тишины - смутно тревожный, далекий отзвук часов, эхом
разносящийся по пустым бульварам и забытым проспектам.
Воздух звенел от этого звука, он преследовал меня и в конце концов
загнал в квартал, где дома нависали над узкими, крутыми улочками, а небо
виднелось узкой полоской. Впереди черным провалом в стене узкого, высокого
дома манила открытая дверь. Я толкнул калитку ограды, поднялся по сломанным
ступенькам и замер на пороге. Внутри громоздились огромные напольные часы,
их стрелки показывали минуту до полуночи. Я зачарованно наблюдал, как
тяжелый маятник качнулся, принося наступление нового часа.
Массивные стрелки вытянулись вверх.
Воздух вокруг меня дрогнул. Когда часы начали бить, содрогнулась даже
каменная кладка. Я зажал уши руками и собирался бежать, но бежать было
некуда. Во дворе, на улице - насколько охватывал взгляд - везде собрались
мертвые. Пока часы отбивали полночь, они стояли и смотрели на меня своими
нездешними глазами, и я знал, внезапно и бесповоротно, как обычно знаешь,