"Анатолий Безуглов, Юрий Кларов. За строкой приговора... " - читать интересную книгу автора

обливают потоками злобной клеветы порядки только в социалистических
странах. Толкуя о любви к ближнему, об отказе от пролития человеческой
крови, иеговисты в то же время объявили греховной борьбу народов за мир.
Они запретили своим последователям подписывать воззвания ко всем народам о
защите мира, о запрещении атомного и водородного оружия, они клевещут на
благородную деятельность сотен миллионов сторонников мира.
Они не только выступают против мира, не только предрекают человечеству
неотвратимую гибель в армагеддоне; подпольная агентура бруклинского центра
пытается в странах социалистического лагеря идейно разоружить людей,
посеять пессимизм и уныние.
Может ли быть свобода для такой религии в нашей стране - стране, где
процветает наука, стране, которая возглавляет борьбу за мир во всем мире!
Кому нужна такая свобода религии, кому нужны секты, подобные этой? Только
врагам, только тем, кто не хочет настоящей свободы! Вы, Калашников, на
словах проповедовали любовь, спасение, а на деле -
человеконенавистничество.
Я обвиняю вас, Калашников, в том, что вы отняли у Акимова самое
светлое и солнечное чувство, которое может быть у человека, - любовь к
своему ребенку. Вы ограбили Акимова, лишив его любви к жизни, ко всему, что
делает существование человека праздничным и красивым. Я обвиняю вас в
прямом подстрекательстве подсудимого к его черному, изуверскому
преступлению.
Вы, Калашников, понимали, что в сердце Акимова борются два начала:
одно - мрачное, злобное, человеконенавистническое, то, что внушено вами,
второе - светлое чувство к дочери. Вы знали, что когда-нибудь девочка
встанет вам поперек дороги, и знали, что она может победить. Поэтому вы
старались заранее поссорить отца с дочерью, натравить Акимова на Валю и
отпугнуть Валю от отца. В день того ужасного случая вы не только рассказали
Акимову, что видели его дочь в красном галстуке, но и, пользуясь своим
влиянием, заставили его избить девочку. Это совершенно ясно из показаний
свидетельницы Акимовой. В тот вечер Степан пришел от вас таким взвинченным
и взбудораженным, что пьяные и то трезвее кажутся.
Я обвиняю вас, Калашников, и в том, что после этого страшного
несчастья вы продолжали свои интриги. Мы слышали здесь о попытках подкупа и
шантажа свидетельницы Акимовой. Мы видим Акимова, который либо молчит, либо
плетет какую-то несусветную чушь о воле божьей. И каждому ясно, чьих рук
это дело. Сами вы не гнушаетесь никакими средствами, чтобы выйти сухим из
воды: лжете, юлите, пытаетесь отмолчаться. А Акимова вы уверили, что он
великий мученик, что он получит от господа награду за свою верность вашим
бредовым идеям.
Я как учительница, свыше пятидесяти лет воспитывающая детей, как мать
и бабушка, как советский человек, ненавидящий тьму, зло, обман, прошу суд
изолировать Калашникова от нашего общества, назначить ему строгое
наказание.
В зале раздались возгласы одобрения. Наталья Матвеевна продолжала:
- Я обвиняю Акимова в том, что он позволил сделать себя тем, кем он
сейчас стал. Акимов когда-то учился у меня. Были тяжелые дни, и он, не
окончив школы, пошел работать. Я понимала чувства Акимова, когда он много
позднее сказал мне о своей дочери: "Девочка-то пятерки и четверки приносит.
Пожалуй, выйдет из нее что-нибудь получше, чем я". Сказал он это в своей