"Анатолий Безуглов. Страх" - читать интересную книгу автора

- Таким образом, заполучив их, - я сейчас не хочу касаться вопроса,
каким образом он завладел ценностями, которые, как вы сказали, можно
продать, - он решает до конца использовать факт гибели Белоцерковца. Раз уж
так получилось, почему бы не извлечь из этого все, что можно. Мог же он
снять часы с приятеля...
- Как он завладел рукописями Белоцерковца и как они могли очутиться с
ними в "подполье"? Момент очень важный, - остановил его Коршунов. - Ведь
Комарова арестовали в Ленинграде и доставили в Лосиноглебск.
Жаров упрямо мотнул головой.
- Если версия, которой я придерживаюсь, правильна, то Комаров имел
встречу с Митенковой сразу после истории на пляже. Может быть, признался.
Как это бывает: любимый человек просит помощи, защиты. Он, Комаров, не
дурак, образованный человек. Понимает, что может наступить и возмездие.
Ехать сразу к Митенковой - слишком большой риск. О такой возможности,
наверное, и зашла у них речь. Но ведь могли его и не заподозрить. Он в
голове держал такой шанс. И поэтому едет в Ленинград, договорившись с
Митенковой, что в случае разоблачения спрячется у нее. Может быть, податься
куда-нибудь вместе... Любовь на все толкнет... И, добыв музыкальные
произведения Белоцерковца, на всякий случай отправляет их Митенковой в
Зорянск. Почему я говорю - отсылает заранее? Несомненно, уже всполошились
родители Белоцерковца, в консерватории неспокойно. Потом арест, заключение,
бомбежка, побег. Куда? К Митенковой.
Снова заговорил Коршунов:
- Почему Комаров не вышел из "подполья" при немцах? Ведь он убил сына
советского работника: отец Белоцерковца же был зампредом райисполкома в
Ленинграде, который так ненавидел Гитлер. Сидел в заключении. Причем
доказать это ничего не стоило: Лосиноглебск был в руках у немцев...
Жаров пожал плечами.
- Одно дело совершить убийство, может быть, в состоянии аффекта.
Присвоение рукописей тоже можно объяснить. Но измена Родине... Это крайний
порог, за это расстрел. Не распространяется даже закон о сроках давности.
- На убийства - тоже, - сказал я. - На какой почве, по вашему мнению,
произошла драка?
- Об этом свидетельствуют письма: оба любили Митенкову. Ревность. Есть
такая песенка "Третий должен уйти...". Но ведь никто не хочет быть этим
третьим, никто не хочет уходить. Такое бывает только в песнях.
- С ними на пляже была сестра Комарова Таисия, - сказал Коршунов. -
Подруга Митенковой.
- Ну и что? - спросил следователь.
- Почему Белоцерковец обязательно был влюблен в Митенкову?
- Юрий Михайлович, я прежде всего исхожу из фактов. У нас есть его
письмо к Митенковой: "Крепко целую, твой Павел". Комментарии, как говорится,
излишни.
- Еще вопрос, - вставил я. - Странно, в консерватории исчезают два
студента, и это не вызвало тревоги.
- Да в то время многие исчезали, - сказал Коршунов. - Война,
бомбежки...
- Конечно, конечно, - согласился я. - Да, Юрий Михайлович, у вас есть
возражения Константину Сергеевичу? Я не ошибаюсь?
- Как вам сказать, Захар Петрович, по-моему, ясность нужна во всем.