"Лев Безыменский. Операция МИФ, или Сколько раз хоронили Гитлера " - читать интересную книгу автора

для меня ведением беседы. Престиж для него превалирует над всем. Он не
принимает добрых советов, потому что слишком высокомерен и не желает
прислушиваться. Он всех обижает, а его столь часто восхваляемая
стремительность лишена необходимой духовной эластичности. Он считает внешнюю
политику тайной наукой, которой владеет он один, а если он из милости и
приоткрывает завесу, то получается всего-навсего дурная передовая статья.
Если ему докладывают донесение, поступившее из-за границы по линии
какого-либо другого ведомства, то он проверяет не само донесение, а лишь то,
каким образом оно могло быть переправлено через границу, несмотря на
осуществляемый им строгий контроль всех путей и каналов, ведущих за границу.
Если министр иностранных дел дошел до того, что потерял симпатии своих
коллег, то я не думаю, что он способен произвести за границей.
Риббентроп при создавшемся положении вещей не может зондировать почву
ни на Западе, ни на Востоке. Это достойно сожаления, но это так. Это он
узнает сам. Мы должны иметь такого министра иностранных дел, который сочетал
бы ясное представление цели и упорство с высокой интеллигентностью и
гибкостью. Он должен получить от вас, мой фюрер, четкие директивы для
проведения военной политики империи и тогда уже приниматься за работу. Он
должен углубить вскрывшиеся во вражеском лагере противоречия, использовать
их, извлечь из тсс выгоду и неотступно и упорно стремиться к тому, чтобы
внести раскол во вражескую коалицию. Не удается это ему сегодня - удастся
завтра. Он должен иметь время, чтобы двигать фигуры на шахматной доске
военной политики. Он должен окружить себя рядом лучших сотрудников, которые
могут говорить и убеждать. Он должен очистить министерство иностранных дел
от пораженцев и тем самым снова создать твердую почву для германской внешней
политики. Было бы чудом, если бы при этих условиях он не достиг всех наших
целей.
Мой фюрер! Я долго медлил представить вам письменно свои соображения.
Нет необходимости специально подчеркивать, что в основе их лежат самые
чистые намерения. Я не преследую при этом никаких корыстных целей. Теперь не
может идти речь о крошечных самолюбиях отдельных ваших сотрудников. Если мы
эту войну когда-нибудь успешно закончим, я буду желать только одного - жить
на собственной земле, посвятить себя своей семье и детям и каждые два года
писать по книге - лучше всего о вас, мой фюрер, и о титанической борьбе,
которую вы ведете всю свою жизнь и в которой я мог стоять рядом с вами верно
и бескорыстно. Но сегодня я должен исполнить свой долг перед вами и вашим
делом. Ни на один момент я не сомневаюсь в том, что вашей гениальности,
вашему мужеству и настойчивости удастся довести до победы эту величайшую в
нашей истории войну и обеспечить нашему народу счастливую будущность. Я
считаю почти неприличным приходить к вам со своими советами; но ведь вы это
все поймете. Они являются результатом бесчисленных одиноких вечеров и
бессонных мучительных ночей. Если при этом я ничего другого не достиг, кроме
того, что облегчил свое собственное сердце, то по крайней мере для меня
достаточно и этого.
Я очень сожалею, мой фюрер, что доставил вам этим заботы, но я думаю,
что они и без того лежат на вас угнетающей тяжестью. Нелишне подчеркивать,
что эти мои рассуждения со столь деликатным содержанием я ни с кем не
согласовывал и не обсуждал и никого не знакомил с этим письмом. Я не хочу
становиться в позу и еще менее разыгрывать роль пророка, а хочу лишь
сослужить хорошую службу вам, мой фюрер, и нашему делу, которое должно