"Владимир Безымянный. Нирвана" - читать интересную книгу автора

буквально читая его мысли.
- И мои, следовательно, тоже? - живо поинтересовался Строкач, проходя
в скромно обставленную гостиную.
- Может быть, и ваши. Но - в следователи я не гожусь. Кто может взять
на себя право судить дела людские?
- Не судимы, значит, будете? А ведь вам это на себе испытать
пришлось, Иван Петрович.
- А я и не отрицаю, - все так же спокойно и с достоинством ответил
Засохин, поглядывая на висящую в углу темную икону. - Но меня ведь не Бог
- люди осудили. А людской гнев часто избирает неверную мишень.
- То есть, вы хотели бы, чтобы дело двадцатилетней давности было
пересмотрено?
- Ничего подобного. Прошлого не вернешь, и роптать на него ни к чему.
И случается, что ошибка странным образом может привести человека к
истинному пути. В некой неведомой точке противоположности сходятся. Вы не
согласны со мной, не спорьте, я это чувствую. Главная беда нашего времени
то, что религия и наука - враждебные силы, разделенные меж собой, и потому
зло неодолимо просачивается во все умы, как тонкий яд, вдыхаемый вместе с
воздухом. Греховность помыслов искажает души, а следовательно,
превращается во зло общественное.
- Погодите, Иван Петрович! - растерянно запротестовал Строкач. - Зло
общественное - это как раз то, с чем мы боремся. Во всяком случае, ко мне
это имеет прямое отношение. Так что мы с вами как бы на одном полюсе.
- А все люди и должны быть на одном полюсе.
- А на другом? - ухватил, как ему показалось, мысль Строкач.
- На другом человека в нашем понимании нет. Мы сами плодим зло и
вызываем силы тьмы, когда оступившегося человека метим каиновой печатью.
Чего после этого от него приходится ждать? В Древнем Египте выбивали зуб
преступнику, греки и римляне выжигали на плечах клеймо, в средние века в
Западной Европе ворам отрезали уши, разбойникам - носы, клятвопреступникам
- пальцы, а то и руку целиком, мошенникам надсекали ушные раковины. Когда
безухий попадался на краже - его казнили. Подняться из такого положения
мог только очень сильный человек.
Строкач промолчал, раздумывая, наконец спросил:
- Когда вы видели последний раз Валерию Минскую? Расскажите
поподробнее.
- Мы говорили с ней о вещах довольно отвлеченных. В частности, о
праве того или иного учения вмешиваться в течение живой жизни. Также и о
праве судить, которого не имеет никто, ибо действенное учение заключается
вовсе не в словах. Это сила, которая ведет множество душ, сливая их в
одну...
Когда Засохин закончил излагать содержание бесед с Валерией, в голове
у Строкача образовался такой винегрет, что оставалось только изумляться.
Он чувствовал себя измочаленным, и не стал подниматься к Хотынцеву-Ланде,
тем более что сейчас его занимали вовсе не экстрасенсорные и
парапсихологические занятия последнего, а история одного небольшого
уголовного дела, имевшего место два десятилетия назад.


В архиве Строкач всегда бывал не без удовольствия. Его никогда не