"Бхагаван Шри Раджниш. Заратустра. Путь восхождения" - читать интересную книгу автора

два констебля с ружьями, готовые защищать ее, а художнику никто не дал даже
хлеба с маслом.
Я назвал бы Ван Гога святым, потому что жизнь обошлась с ним настолько
дурно, что нельзя вообразить. И, тем не менее, в последнем письме он не
жалуется, не выражает недовольства; он умирает в полном удовлетворении,
поскольку сделал то, что хотел. Он оставил миру некую красоту. Он принес ее,
поняли люди ее или нет. "Это не мое дело; это их забота".
Сейчас, спустя сто лет, его картины разыскивают, поскольку все картины
стали настолько ценными, что даже величайшие художники остались далеко
позади. Это рекорд: до сих пор ни одна картина не продавалась за сорок
миллионов долларов. И это всего лишь картина, на которой изображены розы. За
настоящие розы вы не дадите сорок миллионов долларов.
Но за всю свою жизнь - я прочел все его письма, это все, что он
написал - там нет ни одного места, где бы он злился, осуждал или говорил бы
хоть что-либо против мира. Он снова и снова говорит: "Я все понимаю. Если
они не могут увидеть красоту моих картин, что они могут поделать? Ни я, ни
они ничего сделать не могут.
Я пришел преждевременно; моим картинам придется подождать, когда придут
их зрители. Когда придут мои люди, возможно, они признают их, если мои
картины сохранятся".
Ни один музей не был готов взять эти картины бесплатно. Люди стыдились;
его друзья стыдились, потому что он отдавал картины своим друзьям, те самые
картины... "просто подержите их у себя, у меня нет места. Я живу в маленькой
комнате, я не могу платить дороже, и у меня нет места, чтобы хранить все
картины. Поэтому просто повесьте их у себя на стене".
Люди вешали картину, но как только он уходил, они могли закинуть ее в
подвал. "Любой человек, который придет сюда, подумает, что мы сумасшедшие,
потому что мы не можем сказать, что означает эта картина". Все двести картин
были найдены в подвалах, в странных местах. И поиск продолжается очень
интенсивно, потому что он написал тысячи картин и раздал их разным людям,
ведь у него не было места, чтобы хранить их.
Я бы назвал святым этого человека - человека, который жертвует жизнью,
но жертвует не какому-то гипотетическому Богу, не некоей деревянной статуе;
это жертва для того, чтобы поделиться своей радостью, своей красотой, своим
видением, своими мечтами. Если современники не могут это понять, он готов
подождать. Его здесь не будет, но кто-то, когда-нибудь в будущем, поймет,
обрадуется; и это достаточная награда.
Такая вера в собственное творчество, такая вера в то, что однажды
появится кто-то, кто поймет его - он не может оставаться непонятым навечно -
может быть качеством только святого, истинного мудреца.
Когда переполненное сердце ваше волнуется и разливается, подобно
потоку, и это - благо и вместе с тем опасность для живущих на берегу: тогда
зарождается добродетель ваша.
Заратустра говорит необычайно важную вещь.
Когда переполненное сердце ваше волнуется и разливается, подобно
потоку, и это - благо и вместе с тем опасность для живущих на берегу.
Человек, подобный Заратустре, является благословением лишь для очень
немногих людей; лишь для тех, кто достаточно смел, чтобы приблизиться к
нему, кто достаточно смел, чтобы пойти вместе с ним в неведомое,
непройденными путями, против традиций, против ортодоксии, против