"Кракатит" - читать интересную книгу автора (Чапек Карел)

II

Первое, что ощутил Прокоп, очнувшись, была тряска — все тряслось, дребезжало, и кто-то крепко держал его за талию. Страшно было открыть глаза — казалось, что-то грохочущее несется прямо на него.

Но тряска и дребезжание не прекращались, и Прокоп открыл глаза — перед ним был мутный четырехугольник, за которым проплывали туманные пятна и полосы света. Он не мог объяснить себе, что это такое, и смятенно смотрел на проплывающие мимо, подпрыгивающие призраки, безвольно подчиняясь судьбе. Потом понял: непрестанный грохот — от колес экипажа, а за окошком мелькают в тумане обыкновенные фонари. Утомленный напряженным наблюдением, Прокоп снова сомкнул веки и пассивно отдался движению.

— Сейчас ты ляжешь, — тихо произнес кто-то над его головой, — примешь аспирин, и тебе станет лучше. А утром я приглашу доктора, ладно?

— Кто это? — сонно спросил Прокоп.

— Томеш. Ты ляжешь у меня, Прокоп. Ты весь горишь. Что у тебя болит?

— Все. Голова кружится. Так, знаешь, кру…

— Лежи смирно. Я вскипячу чаю, а ты пока выспишься. Это от волнения, понимаешь? Просто нервная лихорадка. К утру все пройдет.

Прокоп наморщил лоб, стараясь что-то припомнить.

— Я знаю, — озабоченно сказал он, помолчав. — Слушай, надо, чтобы кто-нибудь бросил эту баночку в воду. Чтоб не взорвалась.

— Не беспокойся. И не разговаривай.

— А… я, пожалуй, могу сидеть. Тебе не тяжело?

— Нет, лежи, лежи.

— …А у тебя осталась моя тетрадка по химии, — вдруг вспомнил Прокоп.

— Да, да, я отдам. А теперь — лежи смирно, слышишь?

— Ох, какая у меня тяжелая голова…

Тем временем наемный экипаж громыхал вверх по Ечной улице. Томеш, негромко насвистывая какую-то мелодию, поглядывал в окно. Прокоп дышал хрипло, с еле слышным стоном. Туман оседал влагой на тротуары, его слизкая сырость проникала даже под пальто. Было темно и безлюдно.

— Сейчас приедем, — громко произнес Томеш.

Экипаж быстрее задребезжал по площади и завернул направо.

— Погоди, Прокоп, — можешь пройти несколько шагов? Я помогу…

Томеш с трудом втащил своего гостя на третий этаж. А Прокопу казалось, что он совсем легкий, невесомый, и он позволил чуть ли не нести себя по лестнице; но Томеш совсем запыхался, он то и дело вытирал пот.

— Правда, я как перышко? — удивился Прокоп.

— Как бы не так, — буркнул Томеш, еле переводя дух, и отпер свою дверь.

Пока Томеш раздевал его, Прокоп чувствовал себя совсем малым ребенком.

— Моя мамочка… — начал он что-то рассказывать. — Когда моя мамочка, а это уже… это было давно… папа сидел за столом, а мамочка уносила меня в кроватку — слышишь?

Наконец Прокоп в постели, одеяло натянуто до подбородка, но зубы все еще стучат от озноба; он смотрит, как Томеш торопливо растапливает печку.

От жалости к себе и от слабости растроганный Прокоп чуть не плакал и без конца лепетал что-то; он успокоился, когда на лоб ему положили холодный компресс. Тогда он стал молча рассматривать комнату; в ней пахло табаком и женщиной.

— А ты безобразник, Томеш, — серьезно проговорил он. Все-то к тебе девки ходят.

— Ну и что? — повернулся к нему Томеш.

— Ничего. А чем ты, собственно, занимаешься?

Томеш махнул рукой.

— Плохи мои дела, дружище. Денег ни гроша.

— Кутишь?

Томеш покачал головой.

— Знаешь, мне жаль тебя, — сочувственно заговорил Прокоп. — Ты мог бы… Смотри, я работаю уже двенадцать лет.

— А что это тебе дает? — резко возразил Томеш.

— Ну, кое-что перепадает. Вот продал в этом году взрывчатый декстрин.

— За сколько?

— За десять тысяч. Но это так, пустяки. Паршивенькая взрывчатка для шахт. Если бы я захотел…

— Тебе уже лучше?

— Чудесно! Я нашел такие методы… Знаешь, дружище, один нитрат церия[5] — сильный, сволочь! А хлор, хлор, тетрафаза хлористого азота взрывается светом. Зажжешь лампочку — и трррах! Но это ерунда. Слушай, — неожиданно выпалил он, высовывая из-под одеяла худую, страшно изуродованную руку. Стоит мне взять что-нибудь в руки, и я… чувствую движение атомов. Как мурашки. И каждое вещество щекочет по-своему, понимаешь?

— Нет.

— Это — сила, понимаешь? Сила, заключенная в материи. Материя обладает чудовищной силой. Я… я на ощупь чувствую, что в ней все так и кишит… И сдерживается-то все это… невероятным усилием. Стоит расшатать изнутри — и бац! — распад. Все — взрыв. Любая мысль — это взрыв в мозгу. Вот ты подаешь мне руку, а я чувствую, как в тебе что-то взрывается. Такое у меня тонкое осязание, брат. И слух. Все шумит как сода в воде. Это все — крошечные взрывы. Ох, как гудит голова! Та-та-тата — как пулемет.

— Ладно, — сказал Томеш. — А теперь прими аспирин.

— Хорошо. Взры… взрывчатый аспирин. Перхлорированный ацетилсалииилацид[6]. Ерунда. А вот я, знаешь, открыл экзотермические взрывчатые вещества. Собственно, любое тело взрывчатое вещество. Вода… вода — взрывчатое вещество. Земля… и воздух — тоже взрывчатка. Перо, пух в перине взрывчатка. Ну, пока это имеет только теоретическое значение. И я открыл атомные взрывы. Я-я-я произвел альфа-взрыв[7]. Все рас-распадается на по-положительные частицы. Термохимии не существует. Де-струк-ция. Деструктивная химия, вот что. Это грандиозная штука, Томеш, с чисто научной точки зрения. У меня дома есть такие таблицы… О, если б у меня были аппараты! Но у меня — только глаза… да руки… Вот погоди, я еще все напишу!

— Тебе спать не хочется?

— Хочется. Я сегодня… немного устал. А ты что делал все эти годы?

— Да ничего. Так, жил.

— Жизнь — взрыв, понимаешь? Ррраз! — человек родился, бац! — рассыпался. А нам-то кажется, что это длится бог знает как долго. Постой, я, кажется, что-то напутал?..

— Нет, все правильно, Прокоп. Быть может, завтра со мной произойдет это самое «бац». То есть, если не достану денег. Но это неважно, старина, ты спи.

— Я могу тебе одолжить, хочешь?

— Брось! У тебя нет такой суммы. Быть может, мой отец… — И Томеш махнул рукой.

— Вот как, у тебя еще есть папа! — помолчав, неожиданно мягко произнес Прокоп.

— Есть, как же. Он — врач в Тынице. — Томеш встал, прошелся по комнате. — Жалкое положение, брат, жалкое! Качусь по наклонной плоскости, ну… А ты обо мне не беспокойся. Я уж… что-нибудь да придумаю. Спи!

Прокоп затих. Из-под полуопущенных век он видел, как Томеш, присев к столику, роется в каких-то бумагах. Так сладко было слушать шелест бумаги и негромкое гудение огня в печке. Человек, склонившийся над столом, подпер голову руками и. казалось, не дышал; а Прокопу мерещилось, что он лежит и видит своего старшего брата, своего брата Иозефа; тот занимается — завтра ему сдавать экзамен по электротехнике… И Прокоп заснул горячечным сном.