"Дмитрий Биленкин. Марсианский прибой" - читать интересную книгу автора

предвидеть поступки человека. Помню первую разведку Марса. Мы не могли
рисковать, мы не имели права рисковать - любая неудача отбросила бы нас
далеко назад. А перед нами была неизвестная планета, на которой все могло
случиться и ничего нельзя было предусмотреть заранее. Поэтому наше
поведение было предопределено особенно жестко. Ни одного случайного шага,
страховка всюду и везде. Программа осторожности! Мы неукоснительно
следовали ей. Всерьез обсуждалось, как первый из нас ступит на Марс: надо
ли его обвязывать веревкой или чет? Конечно, раз почва выдерживает
корабль, она выдержит и человека. Ну и все-таки вдруг... Мало ли что... Не
Земля, Марс...
Мы были предельно осторожны, и это уберегло нас от всех неприятностей,
которые встречались нам в избытке. Нас было шестеро. Но когда людей
шестеро, один непременно оказывается трусом. Не в обычном значении этого
слова, отнюдь. Просто кто-то должен быть более осторожным, чем другие.
Более нерешительным. Более скованным. Ни обстановка, ни число людей здесь
не имеют никакого значения. Когда вы переходите оживленную улицу вдвоем,
понаблюдайте за собой и за своим спутником; кто-то из вас обязательно
окажется "более"... И неважно, что поведение такого человека подчас никак
нельзя назвать трусостью. В обычном понимании этого слова.
Наш Ванин тоже не был трусом в привычном значении этого слова. Что вы!
На Земле, в нормальных условиях, он был смелее по крайней мере восьми
человек из десяти. Но на Марсе...
Его поведение формально было безупречным. Он не обращался в бегство при
встречах с неожиданностью, не паниковал в трудной ситуации. Но он никогда
не шел первым там, где дорога не была разведанной. Он всегда ступал след в
след впереди идущим. Понимаете?
И он не мог заставить себя поступать иначе. Видел в себе этот
недостаток, пытался его побороть - и не мог. Не берусь объяснить почему:
человеческая психика все еще темный лес. Может быть, необычность
обстановки, возможно, внушение "будьте осторожны, будьте осторожны...". Да
знаете ли вы, как трудно было идти по Марсу впереди всех?! А вдруг
разверзнется почва, вдруг произойдет что-то такое, отчего ты исчезнешь? И
такие дурацкие мысли лезли в голову. Марс ведь, не Земля...
Да... Никто не упрекал Ванина, кроме него самого. А потом и мы стали
посмеиваться над его сверхосторожностью. Это уже когда Марс перестал нам
казаться таинственным, когда мы пообвыкли и поняли сердцем, а не умом, что
марсианская природа ничуть не каверзней земной, пожалуй, даже наоборот. А
к Ванину последнему пришло это понимание. И наши шуточки ранили его.
Винить ли себя в них? Задним числом оно, конечно, можно. Ну, а так,
положа руку на сердце? Мы люди веселые. Без чувства юмора в нашем деле
нельзя: сгоришь от перенапряжения. А шутка, в этом убеждает меня весь мой
опыт, как предохранительный клапан. Посмеешься - и сразу легче.
Перебираю сейчас все наши остроты: нет, ничего обидного в них не было.
Когда точно такие же по тону мы адресовали друг другу, то хохотали все - и
"обидевшие" и "обиженные". И Ванин смеялся, когда ему доставалось. Очень
натурально смеялся, только теперь я понимаю, что не всегда его смех шел от
сердца... Где-то в подсознании, верно, звучало: "трус".
В те самые дни, когда мы уже освободились от робости, а Ванин еще нет,
и произошло открытие марсианского прибоя. И открыл его, как ни странно,
Ванин.