"Дмитрий Биленкин. Сила сильных" - читать интересную книгу автора

Поворот, арка, мрак. Конец! Он нырнул в спасительную темноту. И
вскрикнул. Двое устремились навстречу, бесшумно возникли из мрака, такие
же черные, как этот мрак, такие же неодолимые, с жутким просверком щелочек
белка на неясных лицах. Они умели захлопывать свои ловушки! К беглецу
протянулись длинные, будто резиновые, руки, сзади уже грохотали башмаки
преследователей.
И тут словно что-то вспыхнуло в Гезе. И взорвалось. Он ударил
переднего, тот не успел шевельнуться. И с этим ударом пришло освобождение
от страха, от наваждения, от всего. Он стал кем-то другим, не
интеллигентом, не человеком даже, и для этого нового Геза пятеро врагов
были ничем. Удар наотмашь, тело врага переломилось, первый уже оседал на
асфальт; теперь обернуться, выхватить пистолет; три вспышки подряд, три
пули, грохот в ушах, и все - он знал, что все уже кончено и можно бежать,
даже идти, если захочется, потому что теперь уже ничто не может его
остановить.
Он это знал и пошел спокойно, как через груду мусора, переступил через
тела тех, перед кем трепетал город, перед кем он сам только что трепетал,
и еще шагов сто шел спокойно, без мыслей, без чувств. А потом...
Его отбросило к какому-то заборчику, пальцы царапали шершавые доски, к
горлу подкатывала тошнота, ночное небо вращалось черно звенящим колоколом.
Нельзя убивать.
Нельзя злоупотреблять силой.
Нельзя властвовать и подавлять.
О господи!
Небо кружилось все медленней. Гез поднял отяжелевшие руки, поднес
ладони к лицу. На них была грязь и кровь, кровь и грязь.
Что с ним? Почему нельзя убивать? Этих выродков?!
Теперь он знал, что так можно и нужно, но от этого ему не стало легче.
Но разве перспектива такой борьбы когда-нибудь возмущала его совесть,
разве в душе он не готовил себя и к этому? Готовил. Почему же сейчас он
чувствует себя так, словно потерял родину, достоинство, честь?
Освобождение - вот оно, это слово! Первый же удар открыл в нем
незнакомую темную силу, запреты рухнули, самое неожиданное - какая-то
укромная частица его души упилась этой внезапной свободой
вседозволенности.
Да, но что тут ужасного? Добро должно быть с кулаками - таковы условия,
обстоятельства, это так же верно, как то, что сегодня шестнадцатое мая...
Шестнадцатое мая конца второго мегахрона.
С улицы донесся вой полицейской сирены. Гез вздрогнул. Что это за
понятие - "мегахрон"? Сегодня шестнадцатое мая тысяча девятьсот...
Господи, какой же сейчас год?!
Полиция!
Как он и ожидал, тело повиновалось ему безусловно, в нем была огромная,
не до конца растраченная сила, словно не он, Гез, только что спустился с
десятого этажа и голыми руками уложил двух бандитов, а потом застрелил
остальных. Он бежал не глядя под ноги, знал, что бежит верно, хотя и не
знал куда. Он был Гез, да, он был Гез, но тело было не его, и муки совести
тоже были не его, точнее - не совсем его. Неужели все-таки наведенная
снореальность?
Мегахрон, теперь снореальность. Антон Гез. В имени он был уверен, а вот