"Дмитрий Биленкин. Тихий звон колокольчика (Авт.сб. "Сила сильных")" - читать интересную книгу автора

самовоспитанием, излечить средствами психотерапии, как уже лечат острую
вспыльчивость или мнительность. Астрослужба, естественно, первой
использовала это открытие. Она не афиширует новинку, чтобы не травмировать
отсеявшихся, но с некоторых пор в рискованные экспедиции людей подбирают и
по критерию удачливости. Так что мы все не просто знающие и все такое
прочее люди. Мы еще и удачники. Которые вдруг стали неудачниками, каких
свет не видывал! Человек, бывает, ломается. Но чтобы изменились сразу все?
Так быстро?
Биранделли встрепенулся:
- Уж не предлагаешь ли ты...
- Да! Тойсойясейю надо выкинуть.
- Именно этого я и боялся, - гневно сказал Ясь. - Не отрицаю: почва
трясется. На наших глазах развалилось стройное здание гуманологической
теории. Давайте, чтобы его спасти, вынем самые краеугольные камни науки?
Капитулируем перед мистикой и чертовщиной?
- Если непознанное тождественно мистическому, а отступление -
капитуляции, тогда я с тобой согласен, - спокойно возразил Тагров.
- А! Слова, слова, слова! Хорошо, я не прав, но как все это будет
выглядеть на Земле? Случилось непонятно что, испугались неизвестно чего.
Прелестно все это будет выглядеть на Земле.
- Ясь прав, - твердо сказал Шахурдин. - Отступать можно и должно, лишь
зная, перед чем и во имя чего. Все иное просто бегство.
- И трусость, - добавил Тагров. - Я верно закончил твою мысль? А теперь
представьте, что здесь, на столе, возникнет брусок плутония. Нас будто
ветром сдует, не так ли? Сдует, хотя никто не ощутит ни малейшей боли,
Потому что мы знаем, чем грозит этот с виду обычный металл. Сейчас
ситуация противоположная: нас жжет, опаляет нечто с виду невинное, нам
больно, но мы не бежим только потому, что не знаем, отчего нам больно. И
это вы считаете достойным человека, здравым, сугубо научным подходом?
Биранделли был прав: желая поубедительней доказать, что Земля не плоская,
мы часто забываем, что она все-таки и не шар... Буду опять же банален.
Бесконечен мир, в котором мы живем, бесконечны его свойства и связи. На
судьбу человека, к примеру, накинута сеть, сотканная жизнедеятельностью
микроорганизмов. Так? Так! Вот уже несколько веков мы звено за звеном
ощупываем эту сеть, рубим ее удавки, освобождаемся от них... почти
освободились. А раньше? В те века, когда она была незримой, чувствовались
ли ее зловещие касания? Или, скажем, влияние солнечных пятен на сердечную
деятельность. Это уже космическая сеть! Вот о чем я постыдно забыл, твердя
о заведомой безвредности для нас тойсойясейи: есть сети, раскинутые под
всеми звездами... О некоторых мы знаем многое. О других кое-что. Однако
должны, обязаны быть сети, о которых мы пока не знаем ничего. Только
где-то вдруг звякнет колокольчик... Его-то мы сейчас и слышим. Глупо ли
отдернуть руку и сообразить, какую сеть мы затронули, прежде чем лезть в
нее снова?
- В теории все правильно, - строго сказал Ясь. - Есть сети, и, кстати,
чем обширней наша деятельность, тем больше мы их затрагиваем...
- Познали ту же ядерную энергию, - кивнул Биранделли, - и - пожалуйста!
- Не перебивай... Незримые сети можно предполагать где угодно, в чем
угодно, пугаться этого - значит замереть навсегда. Нет, ты поди, как
сказал еще Менделеев, продемонстрируй! Не можешь... Нет этого - нет науки.