"Дмитрий Биленкин. Тихий звон колокольчика (Авт.сб. "Сила сильных")" - читать интересную книгу автора

камни, коль скоро промышленность могла их синтезировать в любых
количествах, наделяя к тому же достоинствами, каких в природе не сыщешь?
И все-таки нет! Сыплющиеся из кристаллизаторов горы искрометных алмазов
или рубинов были заводской, стандартной, вроде стекляшек, продукцией. А
сейчас взгляду открывалось нечто сокровенное, выношенное в чреве Земли,
девственное и неповторимое.
Земли?! Брук потрясенно уставился на занорыш. Здесь же совсем другая
планета! Да. Но стоило, включив фонарик, спиной заслонить ртутно блещущее
муарийское солнце, как светлая гармония кристаллов заставляла забыть о
чужом мире.
Его не было здесь, в толще. Здесь, в тысячах парсеках от Земли, тот же
топаз оставался самим собой, с детства пленившим воображение камнем. Его
облик не был земным или муарийским. Он был извечен, как... Брук не нашел
сравнения. Его ромбическая геометрия была данностью, ни от места, ни от
времени не зависящим постулатом этого минерала. Нигде, ни под каким
солнцем он не мог стать кубом или тетраэдром. Да и весь минеральный мир
Вселенной был способен упорядочиться всего двести тридцатью способами, а
двести тридцать первая кристаллическая форма упаковки атомов не могла
возникнуть нигде и никогда.
Если бы не шлем, Брук вытер бы со лба пот - так его поразила эта
известная еще со студенческой скамьи и теперь наглядно материализовавшаяся
истина. Все чужое вокруг! Только не камень. Это жизнь блистала
разнообразием обликов, неповторимо строила себя и на Земле и здесь, всюду
рвалась к свободе форм. В ней были возможны бесконечные комбинации,
сочетания и сцепления, тогда как в камне...
Боль в затекшей пояснице, не дав додумать, напомнила о времени. Брук с
досадой глянул на часы. А, пропади оно все пропадом! Тяжело вздохнув, он
ввел в занорыш лучевой резак, мысленно, с саднящим чувством предательства,
попросил прощения у той каменной красоты, которую сейчас должен был, не
мог не ограбить.
Занорыш озарила бесшумная вспышка. В кристаллах метнулось разноцветье
молний, и подсеченная друза с печальным шорохом осела в подставленную
ладонь.
Вынутые топазы ртутно блеснули на солнце. Теперь в них не было ни
земной голубизны, ни космической надвечности: муарийское солнце сделало их
муарийскими.
Прежде чем передать образец скуггеру, Брук чуть изменил неудобную позу.
Под коленом со скрежетом пополз щебень.
"Не уподобиться бы Ясю..." - рассеянно подумал Брук. Взгляд его все еще
был прикован к занорышу. Отдав скуггеру мысленный приказ, он, не глядя,
отвел руку, чтобы манипулятору-автомату было легче принять образец. Брук
успел уловить метнувшуюся тень механической лапы, прежде чем страшный удар
по темени погасил в нем мысль.
В тот же миг на диспетчерском пульте базы полыхнул красный сигнал
тревоги. Тремя секундами позже аварийный реалет был уже в воздухе; тем
временем спасательная система скафандра судорожно боролась за жизнь
планетолога. Врачу, когда он очутился подле Брука, потребовалось не более
двух минут, чтобы вывести его из клинической смерти. Когда реалет взмыл
обратно к базе, возле скалы осталась лишь забытая друза. Пыль тотчас
припорошила пятнышко крови на сверкающей грани одного из топазов.