"Дмитрий Биленкин. Космический бог" - читать интересную книгу автора

беспокоился только за Крис, но она сама угадала опасность раньше, чем он
ожидал, да так, как он и предвидеть не мог.
- Они решили нас взбесить бездельем, кажется, - выпалила она после
того, как они битый час впустую обсуждали шансы на спасение, уже начиная
повторяться. - И я чувствую... Не хочу больше слышать о пиратах. Их нет.
Надо придумать, как сделать, чтобы я и вы о них забыли. Вот.
Она вдруг нахмурилась. Полынов уже привык к мгновенной смене выражения
ее лица, к быстрым поворотам ее настроения, но сейчас на него в упор
смотрела незнакомая дикарка, испуганная неожиданной мыслью.
- Конечно... - с трудом проговорила она, - я слышала, самое простое,
когда мы... когда нас... Ну, чтобы я обняла вас! Не могу... Ну,
понимаете... без... без всего... Дура же, знаю, завтра и этого может не
быть, многие и просто так это делают, подруги надо мной смеялись еще там,
на Земле, но... но...
- Глупышка, - тихо сказал Полынов, поняв, - глупышка... - Ему
захотелось погладить девушку, как гладят плачущего ребенка, но он боялся
встать, чтобы не спугнуть ее. - Выбрось из головы эту муть. Никогда нельзя
делать того, чего не хочешь, никогда, даже если это кажется нужным, даже
когда обстоятельства берут за горло, даже если убедишь себя... Скверно
получается. А мы еще будем жить - долго, назло всему. Я знаю. У меня так
было, когда...
И он внезапно для себя стал рассказывать то, что он не рассказывал
никому; то, как было с ним однажды, когда двое ждали неизбежной, казалось,
смерти, а он был молод; то, что он потом вспоминал со стыдом, хотя никто
ни в чем не смог бы его обвинить, даже если бы желал. Никто, кроме
совести. Крис слушала - внимательно, освобожденно, кивая головой:
"Понимаю, понимаю..." Потом облегченно сказала:
- Я думала, со мной одной такое... Боялась, что ты не поймешь и
подумаешь: "Вот дура".
- Всем кажется, что с ним одним бывает такое, - вздохнул Полынов,
успокаиваясь. - Только не все поступают одинаково. Некоторые берут медь
вместо золота из страха, что золота не будет. А потом бывает поздно. И я
успел частичку себя разменять вот так... Знаешь, Крис, - вырвалось у него,
- когда я в твои годы читал великих писателей, по-настоящему великих,
изображенные ими страдания души иногда ужасали меня, иногда вызывали
недоумение, иногда забавляли. Но я не чувствовал своей близости к ним.
Мучается Гамлет. Интересно, но какое отношение это имеет ко мне? Ведь это
было давно и с другими, сейчас не те времена, да и я не Гамлет. Я так
думал чистосердечно, и знаешь, это ощущение моей отрешенности от душевных
мук других приподнимало меня. Я сверху вниз смотрел на всех этих гамлетов,
дон-кихотов, карамазовых. Не знаю, чего здесь было больше: инстинкта,
оберегающего от потрясений, нравственной слепоты или желания быть
неуязвимым. Ты понимаешь?
- Кажется.
Крис задумалась, рассеянно теребя прядь волос.
- Нет, не совсем. Не хочу, чтобы жизнь была такой, как в этих книгах.
Так переживать - это жутко!
- Не более жутко, чем наше положение.
- Но ведь мы не страдаем так... ну, как у Достоевского.
- Может быть, потому что мы проще, примитивней, железобетонной, чем у