"Алексей Биргер. Тайна утопленной рамы " - читать интересную книгу автора

хорьков - "доходяг", про которых считали, что они все равно уже не жильцы -
и на занятые деньги завел собственное пушное хозяйство. Поскольку он был
отличный биолог, блестящий специалист по пушным зверям, у него ни один
зверек не умер, все выжили, окрепли и дали многочисленное здоровое
потомство. В этом потомстве дяде Сереже удалось добиться такого качества
меха, какое редко встретишь, и его соболи и ласки пользовались спросом не
только на московских предприятиях по пошиву шуб и шапок, но и за границей.
Дядя Сережа со своей женой, тетей Катей, и дочкой Фаиной (все мы звали её
Фантиком) частенько приезжали к нам в гости. Фантику было одиннадцать лет -
то есть, она была на год младше меня и на два года (вернее, на полтора)
старше Ваньки, и все вместе мы составляли "неплохую компанию", как
выражались взрослые. Впрочем, когда мы их допекали, они выражались чуть
иначе. "Какие дикие у нас дети! - говорили они. - И их банда - это настоящий
Союз Диких!" Это прозвище нам очень льстило, и мы уже давно постановили, что
создаем тайную организацию, которая будет называться Союз Диких и в которую
абы кого мы принимать не будем - только после строгого обсуждения и
голосования!
Нам нравилось, когда приезжали Егоровы. Даже Ваньке, несмотря на то,
что у него были свои сомнения в правильности того дела, которым занимается
дядя Сережа. Из Ваньки подрастал яростный защитник прав животных,
убежденный, что завалить дикого кабана на ветчину - это одно, а резать ради
шкурок зверей, которых сам вырастил - это совсем другое. Это, мол, чуть ли
не предательство по отношению к тем, для кого ты с рождения стал главным
защитником и другом, и вообще безобразие. Поэтому иногда Ванька посматривал
на дядю Сережу несколько косо, а один раз мне с трудом удалось удержать
братца и предотвратить скандал, который он собирался устроить Фантику.
Вообще, кто знает, мой братец был ещё тем взрывоопасным устройством - если
он обижался, терял голову и впадал в ярость, то легче было убежать и
спрятаться от него, чем пытаться его образумить.
Но, повторяю, даже Ванька, при всех его заносах, бывал рад приезду
Егоровых и всегда с удовольствием присоединялся ко мне и Фантику во всех
делах и затеях. Однако тут нам в головы пришла одновременно ужасная мысль:
сейчас нам объяснят, что неприлично бросать гостей, что Фантиком надо
заниматься и развлекать её - а значит, ночной выезд на рыбную ловлю сегодня
отменяется!
Я увидел, как у Ваньки помрачнело лицо, как он закусил губу, и понял,
что он уже мысленно перебирает все грехи Егоровых и "накачивает" себя: мол,
как могут люди, так бессовестно ведущие себя с животными, пытаться сорвать
ему ночную рыбалку? А чего ещё от них ждать, а?
При маме, достающей тарелки и вилки, мы не могли обсуждать эту тему
вслух, поэтому я только подмигнул Ваньке и показал ему сжатый кулак: мол,
спокойней, нас все равно отпустят, и, главное, держи себя в руках - если ты
сейчас устроишь скандал и истерику, то нас точно не отпустят, в наказание.
Он кивнул мне, что понял, и постарался изобразить на лице приветливое
выражение: получилось нечто похожее на преувеличенную приветливость
голодного людоеда, в замок которого заехала парочка откормленных
путешественников.
- Иван! - ахнула мама, как раз повернувшаяся в его сторону. - Господи,
что за жуткую рожу ты скорчил - даже напугал меня! Прекрати немедленно!
Ванька постарался "исправить лицо", и от этого, честно говоря,