"Алексей Биргер. Смерть воды и огня ("Богомол" #2)" - читать интересную книгу автора

большинства жизнь как в экзотику покруче Таиланда и Австралии... Эта
излишняя аккуратность движений и навела цыганку на мысль, что с девки
будет, что слупить, и что облапошить её труда не составит. Но теперь,
столкнувшись с этим мгновенным тяжелым взглядом, оставившим ощущение, будто
из-за очаровательной маски вдруг выглянуло истинное обличие чудовища,
разгуливающего по улицам - будто на секунду обнажились тигриные клыки или
жуткие челюсти самки богомола, способной одним махом перекусить существо
вдвое больше её самой - цыганка засомневалась, стоит ли продолжать игру...
А красивая девка ждала. В её позе и взгляде - опять ставшем милом и
дружелюбном - было столько спокойствия и уверенности в себе, что цыганка
слегка растерялась. У неё возникло ощущение, что это её сейчас
гипнотизируют. Чтобы справиться с растерянностью, она затараторила.
- Ты хорошая девка, и счастье тебе во всем, кроме любви. Околдовали
тебя злые люди, и в любовь ты не веришь, а зря не веришь, она уже ждет
тебя, уже сегодня ждет, только много трудностей одолеть надо, а главная
трудность в тебе самой, тебе нужно первый шаг сделать, а не хочешь ты
сделать этот шаг, гордость не пускает, а гордость твоя - она тебе и помеха,
и подспорье...
Извергая этот поток слов, составляя фразы почти бездумно, по давно
обкатанному и заученному шаблону, цыганка получила время подумать, и пришла
в себя. Кажется, она поняла, с кем имеет дело. Ну, конечно! Дорогая
валютная проститутка! Из тех птах высшего полета, которые, прежде чем
добиться нынешнего положения, прошли через что угодно, дрались за место под
солнцем зубами и когтями, которых ничем не запугаешь и не проймешь. Отсюда
и этот взгляд - взгляд женщины, знающей всю грязную изнанку жизни и готовой
дать сдачи наотмашь, чтобы тебя не затоптали.
Сообразив это, цыганка немного успокоилась и, продолжая тараторить,
стала гнуть в сторону великой неразделенной любви - она знала, как часто
такие женщины, превратившиеся в бронебойные танки, гусеницам которых
никакая грязь нипочем, мечтают о нежной, чистой, романтической любви. Чтобы
явился прекрасный принц, и слиняли бы они с этим принцем от мира, и
мурлыкали у него на груди в защищенном от бед и тревог уголке...
- Да, ты в любовь не веришь, а скорей веришь в то, что все надо брать
с мясом и кровью, и много на тебе крови, да? - цыганка исходила из того,
что такие "стальные кобылки" любят поплакаться по поводу преступлений,
которых они не совершали или к которым причастны лишь косвенно, порыдать о
смерти клиента или сутенера, которого они, мол, убили; такие причитания -
часто пьяные - часто бывают вызваны не только жалостью к своей несчастной
доле, но и вполне цепким и холодным расчетом, ведь это отличный способ
намекнуть, якобы "раскрывшись", что они не остановятся и перед убийством
тех, кто будет стоять у них на пути. На убийство у них все-таки кишка
тонка, но намек, адресованный кому надо, чаще всего срабатывает. И еще,
именно потому, что у них кишка тонка, они очень любят услышать от других,
что у них руки по локоть в крови: такая полу-похвала и полу-клевета
способствует их самоутверждению, доказывая им, что с толщиной кишок у них
все в порядке.
Впрочем, эта, стоящая перед цыганкой, могла бы, наверно, и вправду
убить... Хотя, нет. Льдинки в глазах красивой девки больше не появлялись, и
цыганка постепенно приходила к выводу, что все это ей почудилось. Может,
игра вечернего освещения...