"Алексей Биргер. Игра с джокером ("Богомол" #3)" - читать интересную книгу автора

домом соединят...
Я слушаю и киваю. Что ж, все, что мне надо, я узнал. Подробности потом
подсобрать можно. И заговорили мы о том, как похороны организовывать, как
дальше по жизни Анастасии и Валентине помочь... Потом ушли мои гости,
заторопившись: мол, они тут со мной прохлаждаются, а Захарыч один торгует,
не надо бы оставлять его в такой день, да ещё машина с товаром прийти
должна... Я их проводил и опять уборкой помещений занялся.
Часа два провозился, понял, что надо передохнуть. Квартира начинала
пристойный вид обретать. Я бульонные кубики в кухонном шкафу нашел, сделал
себе кружку бульона, и значит, бульоном с хлебушком пообедал. Аппетита
особого у меня так и не было - да я ж говорю вам, на пенсии привык. А вот
ещё рюмку водки выпил. Потом лег на диванчик, пистолет под подушку,
уставился в потолок, думаю. Думаю, как мне половчее к моему хищному зверью
подобраться. Плохо, что снег, а у меня походка слишком узнаваемая, как
найдут отпечатки хромого, так быстро меня могут выследить. Ну, тут у меня
кой-какие идейки зреют. А еще, думаю, к Сизовым надо со стороны этого
заброшенного дома подбираться, который они у пьянчуг купили. Может, засесть
в доме, и ждать... Иначе к ним никак не подойти. И еще, думаю, надо мне
принимать предложение этого директора Букина, который, видишь ты, каким
фруктом оказался. Спасибо, просветили... А мог бы ведь и сам сразу
сообразить, ведь не очень-то складно он пел про то, зачем ему
сотрудничество с военным инвалидом нужно. Ладно, и на старуху бывает
проруха. А вот если я последним олухом прикинусь и поближе к нему окажусь -
неужели я не узнаю, виноват он в смерти Васильича или нет? Уж где-нибудь
что-нибудь подслушаю или кого-нибудь из его бандюг на разговор раскручу...
Думал я так, думал, варианты просчитывал - и задремал. Проснулся - уже
темно за окнами. Я чайку попил, нашел, где у Васильича инструмент хранится,
и стал поломанную мебель ремонтировать. Где гвоздиком, где шурупом... Так
здорово стол восстановил и два стула, что почти незаметно сделалось, будто
их расшибали. За сервант взялся... И вот сижу я, где надо, молотком
постукиваю, где надо, отвертку беру, или рубанок, или пилу - и тут звонок в
дверь. Далеко за семь вечера уже было. Я опять пистолет за пояс, подхожу к
двери, спрашиваю:
- Кто там?
- Откройте, - говорят, - милиция.
Я весь похолодел - неужели меня так быстро вычислили? Нет, невозможно
это, и несправедливо, ведь я ещё за Васильича рассчитаться не успел!
Открываю дверь - там стоит немолодой майор. Сам Наумкин, понимаю я, местный
начальник.
- Здравствуйте, - говорит он. - Знаю, что вас зовут Михаил Григорьевич
Соловьев. Мне надо вас как свидетеля опросить, это во-первых, а во-вторых,
спросить, нашли вы паспорт или нет. Я от врача знаю, что никак и нигде его
найти не могли.
- Верно, до сих пор не нашелся, - отвечаю. - А что?
Он замялся на секунду, потом поглядел на меня и решил все-таки
сказать.
- Да видите ли... Несколько дней назад паспорт Пигарева в Москве
всплыл. И совсем другой человек им пользовался."

ГЛАВА СЕДЬМАЯ