"Алексей Биргер. Москва - Варшава ("Богомол" #5)" - читать интересную книгу автора

жены? - спросила она. И я впервые увидел, как потемнели её глаза.
- Не буди во мне древнего зверя, - сказал я. Ответ на грани наглости,
хотя я постарался, чтобы он звучал как можно шутливей. Но шутливая
интонация оборвалась, тренькнув в воздухе как лопнувшая струна, и я
добавил. - Во всяком случае, отсюда бы я тебя похитил. Куда-нибудь на
свежий воздух.
Гулянка достигла стадии расползона и никому до нас дела не было.
Новобрачные беспрестанно целовались под крики "горько", туалет надолго
оккупировал кто-то, кому стало дурно, и народ, разбившийся на компании, пил
и гудел даже в ванной. Нормальная студенческая свадьба, да?
Мария резко встала.
- Пошли. Ты меня немного проводишь?
И мы ушли вместе - первый и последний раз в жизни. После этого мы
всячески избегали показывать, будто между нами есть что-то общее.
Через несколько арбатских переулков мы вышли к Гоголевскому бульвару.
Сумерки, теплынь, много модно одетого народу, гуляющего парочками или
группами. Старики моего детства, игравшие на лавочках в шахматы и шашки, в
то время уже начали исчезать, но ещё не совсем перевелись, и кое-где вокруг
лавочек теснились шахматные компании. Мы подошли к памятнику Гоголю, Мария
уселась на одного из чугунных львов у постамента памятника.
- Вот бы получилась чудесная фотография, если бы у тебя был
фотоаппарат! - сказала она. - А если вот так?.. - она взобралась на голову
льва и попыталась удержать равновесие, раскинув руки. Все равно, устоять ей
удалось не больше минуты, и мне пришлось подхватить её, когда она
сподскользнулась и чуть не упала. Она оказалась в моих объятиях, я задержал
её на какую-то секунду, а потом, вместо того, чтобы выпустить, вдруг взял и
поцеловал в губы. Она коротко вскрикнула - это был сдавленный вскрик
подраненной птицы и одновременно торжествующий крик птицы, ощутившей силу
своих крыльев, крик боли и счастья одновременно. Она на долю секунды
закусила губу, а потом ответила на мой поцелуй.
Мы не могли оторваться друг от друга, мы стояли, крепко друг друга
обняв, и наш первый поцелуй длился целую вечность.
Что потом? Вы легко можете догадаться. Мы оказались у меня - родители
уехали на дачу, на выходные, как раз начинался дачный сезон. Свадьбы в то
время игрались по субботам, в ЗАГСах суббота была специальным днем свадеб
(кажется, до сих пор так, но не уверен, ведь последние лет семь я бываю в
России короткими наездами), и у нас были почти сутки впереди.
То, что мы пережили, сложно описать. Мы рухнули на кровать, едва
затворив за собой дверь квартиры, наша одежда полетела во все стороны, и я
вошел в Марию почти сразу, без долгих предварительных ласк... Это первое
проникновение в неё потрясло меня: мы совпали настолько, как будто я нашел
свою половинку, как будто возвращался к себе домой... Точнее я объяснить не
сумею. Я был в ней - и благодаря этому становился самим собой, во мне
освобождались те глубины, то мое истинное "я", о котором прежде я лишь
смутно подозревал. Нас словно понесло на общей волне - и, насколько я мог
судить, Мария испытывала то же самое, она пробормотала что-то, почти
умоляющим голосом, будто просила пощадить её, избавить от этого блаженства
узнавания, которое быстро превратится в горчайшую муку, потому что такое
узнавание не может быть долгим, а потом хрипло застонала, закусив губу, её
стоны нарастали вместе с моими, и разряд, который потряс нас почти