"Алексей Биргер. Нож великого летчика ("Седой и 'Три ботфорта'" #1)" - читать интересную книгу автора

бы вместо фотографий висели рисунки и акварели и если б не было телевизора
в углу, то вполне могло показаться, будто я попал в гостиную каких-то
далеких-далеких времен - может даже, в девятнадцатый век.
Я разглядывал фотографии, когда появилась Мадлена Людвиговна. Она
катила перед собой сервировочный столик на колесиках. На верхней полке
столика красовались чайничек тонкого фарфора, три чашки под стать чайничку,
вазочки с печеньем, вареньем и сахаром, а на нижней полке лежал аккуратно
свернутый плед, в желто-красные квадраты - на случай, если я пожелаю
"задрапироваться".
- Садись, пожалуйста, - сказала она. - Шарлота сейчас подойдет... Что,
интересные фотографии?
- Да, очень, - кивнул я. - Интересно, вот это кто?
Я указал на очень старую фотографию - ещё из тех, что были
коричневатых тонов - на которой был запечатлен трехлетний бутуз в бархатном
костюмчике с кружевными отворотами и с отделанным кружевом отложным
воротником, в башмачках толстой кожи, с медными пряжками. Малыш стоял,
держась за гнутый стул с высокой овальной спинкой.
- А это мой первый воспитанник, - улыбнулась Мадлена Людвиговна. -
Очень был хороший мальчик, и я так была рада, что он не погиб во всей этой
ужасной суматохе.
- В какой суматохе? - не понял я.
- Ну, в революции, - объяснила Мадлена Людвиговна.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ПОТРЯСАЮЩИЙ НОЖ

У меня прямо челюсть отвалилась, и видок, наверно, был у меня ещё тот!
- В революции?.. - пролепетал я. - Так вы здесь с самой революции?
В то время, о котором я рассказываю, после революции семнадцатого года
прошло больше пятидесяти лет.
- Разумеется, нет, - сказала Мадлена Людвиговна. - Я, как и Шарлота,
приехала сюда ещё до революции... Но ты садись, я наливаю тебе чаю... Гиз,
прекрати безобразник!
Гиз вертелся около стола, стараясь пристроиться как можно ближе к
вазочке с печеньем.
Мадлена Людвиговна налила мне чаю и продолжила рассказ. Я как можно
бережней взял чашку тончайшего, просвечивающего на свет, фарфора. Сахара я
класть не стал - мне казалось, что я могу разбить такую чашку, если начну
болтать в ней ложечкой, размешивая сахар.
- Это было в четырнадцатом году, буквально за несколько дней до начала
войны, - рассказывала Мадлена Людвиговна. - Мне предложили место бонны, или
гувернантки, или, как это по русски называется, няни со знанием
французского языка, при трехлетнем мальчике из очень богатой и знатной
семьи. А мне было тогда семнадцать лет, и я как раз закончила монастырскую
школу, где получила очень хорошее образование... Школу для сирот,
понимаешь? Многие выпускницы этой школы отправлялись в Санкт-Петербург,
работать гувернантками. Кто-то оставался во Франции, кто-то ехал в другие
страны. Одна из моих подруг поехала в Алжир, с семьей генерала. Обычно
родители, которым нужны были няни, обращались к директрисе... она же,